Мозаика Парсифаля

— Ничего нового. Пятнадцать дней назад мы перевели восемьсот миллионов долларов в банки на Багамах, Каймановых островах и в Латинской Америке. Мы соблюдали все... — президент замолчал и приподнял угол фотографии. Мелькнули залитые кровью брюки старшего атташе, — все предосторожности, которые он от нас требовал. Он хотел иметь возможность безопасно проверять в любое время наличие денег на номерных вкладах в Цюрихе и Берне. Из всей суммы он не тронул ни цента, но три раза осуществлял проверку вкладов в Швейцарии. С остальными банками в связь не вступал. Его вовсе не интересуют деньги. Они всего лишь служат средством подтверждения нашей уязвимости. Парсифаль уверен, что мы выполним все его требования. — Беркуист помолчал и продолжил еле слышно: — Видит Бог, и мы ничего не можем сделать...

Тишина, нависшая над столом, свидетельствовала о реальности того, о чем было страшно даже подумать. Нарушил молчание генерал. Покопавшись в своих записях, он будничным, деловым тоном обратился к Брэдфорду.

— Есть еще парочка темных мест. Не могли бы вы пояснить?..

— Я могу лишь предполагать, — ответил Брэдфорд. — Но даже и в этом случае нам придется обратиться к самому началу событий. К тому, что произошло до Рима.

— Коста-Брава? — презрительно бросил Брукс.

— Еще раньше, господин посол. К тому времени, когда мы с вами согласились, что Коста-Брава должна иметь место.

— Я принимаю ваш упрек, — кисло промолвил тот. — Продолжайте.

— Мы должны вернуться к тому моменту, когда узнали о том, что Мэттиас лично начал расследование по Дженне Каррас. Не его помощники, а сам великий человек выступил с информацией из неназванных источников — источников, так глубоко внедренных в советскую разведку, что даже простые рассуждения на тему о их возможных личинах граничили с государственной изменой.

— Не скромничайте, Эмори, — прервал его президент. — Не мы узнали о Мэттиасе. Вы, и только вы. У вас хватило проницательности походить вокруг «великого человека», как вы его именуете.

— Только из чувства горечи, господин президент. Ведь это вы потребовали от одного из его помощников выложить правду. И он сделал это в Овальном кабинете. Он сказал, что они не знают, откуда поступила информация. Известно, что принес ее лично Мэттиас. Мне бы этого никогда не сказали.

— Это не моя заслуга, а заслуга Овального кабинета, — сказал Беркуист. — Невозможно лгать человеку, занимающему этот кабинет... конечно, если вы не Энтони Мэттиас.

— Говоря по совести, господин президент, в его намерения не входило ввести вас в заблуждение, — мягко произнес Брукс. — Он полагал, что поступает правильно.

— Он полагал, что должен сидеть в моем кресле в моем кабинете. Господи, да о чем говорить! Он и сейчас продолжает полагать именно так! Его мания величия не имеет пределов! Продолжайте, Эмори.

— Хорошо, сэр, — поднял взгляд Брэдфорд. — Мы пришли к выводу о том, что Мэттиас пытается вынудить Хейвелока подать в отставку, вытащить своего бывшего студента и одного из наших лучших сотрудников из Управления консульских операций. Мы не стали в то время разглашать свой вывод, так как не знали, с какой конечной целью государственный секретарь затеял все дело. Мы и сейчас не знаем этого.

— Но мы продолжили расследование, — подхватил Беркуист, — потому, что не понимали, с чем имеем дело — то ли со сломавшимся разведчиком, который хочет оставить службу, то ли с организованной фальшивкой, — хуже чем с фальшивкой — с лакеем Мэттиаса, готовым на убийство женщины ради того, чтобы иметь возможность служить великому человеку вне формальных структур. О, это была бы великолепная работа! Международный эмиссар Святого Мэттиаса. Или, может быть, Императора Мэттиаса, Правителя всех Штатов и Территорий Республики?

— Брось, Чарли, — слегка коснулся рукава президента Хэльярд. Он был единственным в комнате, кто мог позволить себе столь интимный жест. — Теперь все кончено, и мы собрались здесь по другому поводу.

— Если бы не этот сукин сын Мэттиас, нам вовсе не надо было бы собираться! Мне трудно об этом забыть. Так же как и всему миру... когда-нибудь... если, конечно, на земле к тому времени останутся существа, способные помнить.

— Может быть, мы вернемся к обсуждению более серьезного кризиса, господин президент? — мягко произнес Брукс.

Беркуист откинулся в кресле. Он посмотрел на аристократичного посла и перевел взгляд на старого генерала.

— Когда ко мне пришел Брэдфорд и убедил меня в том, что в высших эшелонах государственной власти назревает заговор, в котором замешан Энтони Мэттиас, я обратился за помощью к вам и только к вам, никому более. По крайне мере пока. Я готов выслушать от вас критические замечания, тем более, что они у вас наверняка есть.

— За этим вы нас и позвали, — сказал Хэльярд и добавил: — Сэр.

— Ты, Мэл, известный критикан. — Президент кивнул представителю государственного департамента. — Прошу прощения. Итак, мы остановились на том, что ни тогда, ни сейчас не знаем, с какой целью Мэттиас хотел вывести Хейвелока из игры. Однако Эмори нарисовал нам вероятный сценарий происходящего.