Мозаика Парсифаля

Нет необходимости называть имя или титул этого человека. Весь мир знал государственного секретаря США, не раз слушал его спокойный голос, его возвышенные речи и принимал их. Этот человек действительно служил всем, он пересекал границы, преодолевал языковые барьеры и националистическое безумие. Многие считали — и Майкл был среди них — мир или будет прислушиваться к Энтони Мэттиасу, или отправится в преисподнюю, охваченный пламенем грибовидного облака.

Энтони Мэттиас. Друг и ментор, заменивший ему отца. Но в деле, связанном с Коста-Брава, и он оказался марионеткой.

Бросив несколько лир на прилавок и взяв журнал, Хейвелок с необыкновенной ясностью вспомнил написанную от руки записку, которая по настоянию Мэттиаса была включена в число сверхсекретных документов, полученных им в Мадриде. Из нескольких коротких бесед, которые состоялись между ними в Джорджтауне, Мэттиас понял, какие глубокие чувства Майкл испытывает к женщине, приданной ему в помощь восемь месяцев тому назад. Энтони догадался, что он готов успокоиться и наконец обрести покой, которого был так долго лишен. Государственный деятель мягко посмеивался над возникшей ситуацией. Он сказал, что все традиции славян и утверждения современной литературы почили прахом — чех, которому перевалило за сорок да еще вдобавок занимающийся столь экзотическим делом, готов ограничить свое внимание единственной женщиной.

Но в записке Мэттиаса такой легкости не было вовсе.

"Мой милый сын,

Содержащиеся здесь документы разрывают мне сердце так же, как и тебе. Ты, в юном возрасте перенесший столько страданий, а затем успешно и беззаветно служивший усыновившей нас стране, вновь должен испытать боль. Я потребовал и получил подтверждение подлинности всего обнаруженного. Ты имеешь полное право устраниться от проведения операции, если желаешь. Имеющиеся среди документов рекомендации тебя ни к чему не обязывают. Все, что могла потребовать от тебя страна, даже больше того, ты отдал. Надеюсь, гнев, о котором мы говорили много лет тому назад, ярость, которая привела тебя на твою ужасную стезю, утихли, и ты можешь вернуться в другой мир, где так нужен твой светлый ум. Я молю Бога об этом.

Любящий тебя Антон М.".

Хейвелок заставил себя отбросить прочь эти воспоминания: они только обостряли невероятность ситуации. Проверка все подтвердила. Он открыл журнал, прочел статью о Мэттиасе. В ней не содержалось ничего нового. В основном — перечень его достижений в области переговоров по разоружению. Статья заканчивалась информацией о том, что государственный секретарь проводит давно заслуженный отпуск в неизвестном месте. Майкл улыбнулся. Он знал это место. Маленькая хижина в долине Шенандоа. Не исключено, что еще до исхода ночи ему придется использовать с десяток кодов, чтобы связаться с этой горной хижиной. Но прежде необходимо выяснить, что же собственно произошло. Эти события прямо касались и самого Мэттиаса.

Толпа под огромными сводами вокзала Остиа значительно поредела. Последние поезда из Рима либо уже ушли, либо вот-вот должны были отойти. Хейвелок извлек из ячейки чемодан и осмотрелся в поисках указателя, тот должен был быть где-то неподалеку. Вполне возможно, что он зря тратит время. Но вряд ли. По крайней мере есть с чего начать. Майкл вспомнил: в кафе на виа Панкрацио он сказал атташе:

«За несколько секунд до того, как исчезнуть, она разговаривала с проводником. Я уверен, что смогу его разыскать».

Человек, желающий скрыться, наверняка не заводит светской беседы с проводниками ради собственного удовольствия. Его голова забита совсем другими мыслями. В каждом городе есть районы, где любой человек, будь то мужчина или женщина, могут без труда скрыться. Там почете только наличные, их обитатели умеют держать язык за зубам а в регистрационных книгах гостиниц редко найдешь подлинное имя постояльца. Дженна Каррас знала названия этих районов, даже отдельных улиц, но самого Рима не знала. Из-за хаоса, царившего в городе в связи с забастовкой, она наверняка вынуждена была обратиться к кому-то, кто направил бы ее в нужное место.

Стрелка указателя на стене была направлена в сторону административного комплекса «Amministratore della Stazione»[9].

Более получаса пришлось убеждать ночного дежурного в срочности дела, доказывая, что положительное решение вопроса в его и проводника финансовых интересах. Наконец он получил адрес человека, обслуживающего вагоны номер три, четыре и пять в поезде, прибывшем на тридцать седьмой путь в восемь часов тридцать пять минут. Поскольку железные дороги входили в государственную собственность, к личному делу служащих были приложены фотографии. И он сразу узнал проводника, с которым разговаривала Дженна Каррас. В деле, среди прочих многочисленных его достоинств, указывалось свободное владение английским языком.