Мозаика Парсифаля

— Конечно нет, но он весьма симптоматичен... Мы добились своего! Именно поэтому вы обречены. Вы проиграете. Не в этом десятилетии и не в следующем... не исключено, что пройдет несколько десятков лет. Но в конечном итоге вы проиграете. Слишком много становится пустых столов, слишком много животов пухнет с голоду, а вам на это плевать.

— Если бы вы были правы, мы действительно заслуживали бы наказания. Но я в этом не уверен. — Хейвелок подался вперед, уперевшись локтями в колени и глядя русскому прямо в глаза. — Так вы говорите, что получили убежище, не дав ничего взамен?

— Я не выдал тайн моей страны. И Антон не настаивал на этом. Я думаю, что он считал мою предыдущую работу — работу, которой до отставки занимался и ты — в основном бесполезной. Наши решения значили ничтожно мало. Наши достижения не принимались во внимание на встречах в верхах. Но я, однако, сделал вам бесценный подарок, который принес пользу не только двум нашим странам, но и всему миру. Я подарил вам Энтони Мэттиаса. Я спас госсекретаря от кубинской ловушки, которая лишила бы его поста. Я поступил так, потому что верил в него, а не в тех безумцев, которым пока удается в значительной степени контролировать мое правительство.

— Да. Антон мне говорил об этом. Он был бы уничтожен... его влияние кончилось бы... Именно поэтому, в силу вашей веры в него он попросил меня встретиться с вами. Он считает, что пора положить конец, Леон... простите, Алексей. Он понимает, почему вы сделали то, что сделали, но этому пора положить конец.

Калязин взглянул на Дженну.

— Почему я не вижу ненависти в ваших глазах, юная леди? Она должна там быть.

— Не хочу вас обманывать, я уже близка к этому. Но пока я стараюсь понять.

— Это необходимо было сделать. Иного пути не было. Антон должен был избавиться от призрака Михаила. Он хотел быть уверен, что Михаил ушел из госструктур, что у него другие интересы, иные цели. Он очень боялся что его... его сын... узнает о его делах, появится и остановит их. — Калязин повернулся к Хейвелоку и добавил: — Антон не мог выбросить тебя из своего сознания.

— И он одобрил вашу затею? — спросил Майкл.

— Мэттиас прятал глаза, если можно так выразиться. Часть его содрогалась от отвращения к самому себе, другая хотела выжить, несмотря ни на что. Он к тому времени уже начал сдавать; следовало задержать распад разума любой ценой. Такой ценой и явилась мисс Каррас.

— Он никогда не интересовался, как вам удалось сделать это? Каким образом вы связались с Москвой, чтобы получить все необходимое?

— Никогда. И это тоже было частью общей цены. Пойми, тот мир, в котором мы с тобой жили, имел для него ничтожное значение. Но затем начался хаос.

— Все вышло из-под контроля?

— Именно, юная леди. То, что мы услышали, было так ужасно, столь невероятно. На пляже была убита какая-то женщина...

— А чего вы ждали?! — воскликнул Хейвелок, едва сдерживаясь. «Два... нет, три выживших из ума старика», — добавил он про себя.

— Только не этого. Мы не убийцы. Антон распорядился, чтобы ее отправили в Прагу, установили за ней наблюдение, проследили ее контакты и, в конечном итоге, реабилитировали.

— Эти приказы были перехвачены и изменены.

— К тому времени он уже ничего не мог сделать. Ты исчез, и он окончательно утратил разум, превратился в полного безумца.

— Исчез? Я исчез?

— Так ему сказали. Как только он услышал это, с ним все было кончено. Он сошел с ума. Он решил, что и тебя убили. Этот удар он уже не выдержал.

— Как вам удалось это узнать? — спросил Майкл. Калязин поморгал слезящимися глазами и после некоторого колебания произнес:

— Был еще один человек. У него оказался свой источник информации — доктор.

— Раймонд Александер, — сказал Хейвелок.

— Значит, Антон тебе сказал?

— Босуэлл.

— Да, наш Босуэлл.

— Вы упомянули о нем, когда я звонил из Европы.

— Я испугался. Я решил, что ты сможешь встретиться с кем-то, кто видел его в доме Антона. Ведь он бывал там очень часто. Я хотел дать тебе понять, что у него были вполне обоснованные причины навещать Мэттиаса, и таким образом удержать тебя подальше от Раймонда.

— Но почему?

— Потому что Александр Великий превратился в Александра Бессильного. Ты был в отъезде и ничего не знаешь. Теперь он пишет очень редко. Пьет. Пьет почти круглые сутки. Этот груз оказался ему не по плечу. К счастью, те, кто его знает, объясняют это смертью его супруги.

— Мэттиас сказал мне, что у вас была жена, — сказал Майкл, уловив какую-то странную нотку в голосе собеседника. — В Калифорнии. Когда она умерла, Антон убедил вас перебраться в Шенандоа.

— У меня была жена, Михаил, но не в Калифорнии, а в Москве. Она погибла от рук солдат Сталина. От рук человека, которого я позже помог уничтожить. Он был из Военной контрразведки.

В маленьком доме внезапно что-то стукнуло. Дженна посмотрела на Хейвелока.