Мозаика жизни

—Ты всегда отвечала за свои поступки, — заметил он, взял стакан, но не донес его до рта. — Но не позволяй себе слишком волно­ваться из-за… своего положения. Впрочем, у Люка тоже есть секреты.

—А ты не думаешь, — она, сощурившись, уставилась на деверя, — что Люк собирается рассказать мне обо всех секретах?

— Рассказать? — Чад усмехнулся еще раз.

Перед мысленным взором Дженни возникло лицо мужа. Когда они разговаривали в спальне, он казался ей таким искренним, таким забот­ливым. Она даже сказала, что доверяет ему. А теперь выяснилось, что у него тоже могут быть от нее секреты.

—А я, — Чад катал во рту кубик льда из чая, — отвечу на любой твой вопрос и скажу только правду. Ты можешь доверять мне, Джен­ни.

Ее обдало холодом, точно от арктического ветра. Застыла кровь. То же самое меньше часа назад говорил Люк. Остается лишь выбрать, кому из них она может доверять. А если и тот и другой лгут ей?

—Не так уж давно, — Чад помедлил ровно столько, сколько понадобилось, чтобы чувствен­но пососать кубик льда во рту, — ты полностью доверялась мне.

Сексуальное значение его слов не вызывало сомнений. Неужели ее и вправду влекло к Ча­ду? Неужели они водили Люка за нос? От этой мысли, что она участвовала в этой игре, у Джен­ни свело судорогой желудок. Ее передернуло, когда Чад громко захрустел кубиком льда.

—Спрашивай у меня, — нежно убеждал ее он, — обо всем, о чем хочешь знать. И я скажу тебе правду. Настоящую правду.

Внезапно ее всю затрясло. Страх, притаив­шийся где-то в глубине души, словно вырвался наружу. Нет, она не боялась Чада. Она боялась того, что он может ей сказать.

Ей казалось, что она уже готова. Что она может храбро встретиться с Люком и Чадом. Какая ошибка! Она совершенно не готова. Она даже близко не подошла к такому состоянию, чтобы отделить факты от выдумок, правду от лжи. А ведь еще придется иметь дело и с сек­ретами Люка!..

От ледяной паники, охватившей ее, она вся сжалась. Надо бежать! В какой-то безопасный уголок. Но куда?

—Пожалуйста, извинись за меня перед Лю­ком, — прерывающимся шепотом попросила она, отодвинула стул и встала.

* * *

Люк принес поднос, нагруженный чашками, десертными тарелками, кофейником с только что приготовленным кофе и лимонным пирогом Мэри.

Тело его превратилось в натянутую тетиву, когда он увидел, что брат сидит за столом один.

—Где Дженни?

Чад ответил своей обычной самодовольной ухмылкой, вызвавшей адскую вспышку гнева у брата.

—По-моему, ей не до десерта, — пояснил Чад.

—Что ты ей сказал?! — Чашки зазвенели, когда Люк со всего маху опустил поднос на стол. Он скрипнул зубами, увидев на лице Чада хорошо отрепетированное выражение безмятеж­ности и невинности.

—Я ничего не сказал, — парировал тот. — Ничего, что могло бы огорчить ее.

—Проклятье! Я же просил тебя оставить ее в покое! Дай человеку несколько дней, чтобы она пришла в себя. — Понимая, что не в нату­ре брата кому-нибудь что-то давать, Люк пока­чал головой и пробормотал: — И в кого только ты такой уродился?

Вопрос предполагал и ответ: потому что Чад — эгоистичный подонок. Именно так ему хотелось назвать брата. Но Люк заставил себя сдержаться. В который раз он сдерживался, не­навидя себя за это.

—Я только предложил ответить на любой ее вопрос. — Безмятежное выражение на лице Ча­да сменилось обиженным.

—Кофе попьешь без меня! — В Люке нарас­тало раздражение. Он составил все принесен­ное, кроме кофейника и одной чашки, на стол. Потом отрезал кусок пирога, положил на тарел­ку и добавил к чашке. После этого поднял под­нос и направился к двери.

—Куда ты?

—Наверх!

—Но… Дженни просила передать извинение. Она не хочет никакого пирога.

Подавленный гнев рвался наружу. Люк глу­боко вздохнул и сосчитал до трех.

—Чад, пирог всего лишь предлог. — Ему казалось нелепым объяснять очевидное. — Я хочу проверить, все ли с ней в порядке. Я уже говорил тебе, что по дороге сюда у нее была истерика.

—О, сейчас ничего похожего! — Чад пома­хал рукой в воздухе. — Она в полном поряд­ке.

—И все же я хочу увидеть это сам. — Люк шагнул к двери.

—Постой. А как же я?

—Ты? — Люк опять остановился, вопроси­тельно и нетерпеливо вскинув бровь.

—Ты забрал весь кофе. — Чад потянулся к тарелке с пирогом. — Как я могу без кофе на­слаждаться пирогом Мэри?

Рев отчаяния рвался из горла старшего бра­та. Он с трудом сдержал его.

— В кухне есть кофе! — И Люк быстро вы­шел из комнаты, пока не сказал или не сде­лал чего-нибудь такого, о чем потом будет жа­леть.

Он злился на себя даже больше, чем на Ча­да. Что он за человек, если не любит родного брата?

Маневрируя на лестнице с подносом, Люк размышлял о своей семье. Чад — он и есть Чад. Больше нечего сказать. И нечего об этом ду­мать! Все и так ясно.