Мозес

Мартин в последний раз взглянул на Макса: одноклассника, друга и соперника. Синяка которой он оставил ему в драке – не было. «Замазали пудрой, – подумал Мартин, – как девчонку». Рядом стоял отец погибшего – Уилл Беккер без тени печали и сожаления. Казалось, он был даже горд, что в честь его четырнадцатилетнего сына было устроено такое торжество. Но матери Макса никто не видел. Да и не место было на погребении война женским слезам. Присутствовал и отец братьев Мердер Вилланд. Не имея никакого отношения к молодежной организации он, тем не менее, пришел на церемонию. А после неё, Вилл пожал руку Уиллу Беккеру и что-то сказал. На Мартина он кинул короткий взгляд. Сын смутился. Он не понимал этой перемены, но из-за любого проступка отец ругался, а за многие достижения Мартина даже не хвалил. Перемены в отношениях случились внезапно, точно в один день и сын никак не мог понять, что натворил. Из всех сил он пытался выслужиться уже не ради уважения мальчишек, но лишь ради одобрения отца, но он был непробиваем. Зато к Йозефу Вилланд стал относиться снисходительнее и прощал все его вольности и выходки. И Мартин завидовал брату. Ревность съедала его изнутри и удобряла почву для ростков ненависти.

***

Траур трауром, а патрулирование по графику должно было состояться. Тем более, заряженные энергией, гордостью и патриотизмом юнцы готовы были на всё.

В наспех сформированном отряде Мартин был назначен командующим. Трое из пяти мальчишек были с ним в лагере, и Мартина не покидало ощущение, что он занял место Макса Беккера. Двух других, он не знал.

– Куда, Фюрер Мердер? – ехидно спросил Ганс.

– Фюрер у нас один, а нам здесь направо, – серьезно ответил Мартин.

Поворот на *** штрассе. Ганс, Фриц и Гюнтер стали перешептываться. Еще двое шедшие позади, имен которых не знал ни Мартин, ни троица удивленно оглядывалась по сторонам, ибо в этом квартале не были ни разу.

– Гер Мердер, мы точно не заблудились? – спросил Ганс.

– Да, для этого места нас маловато, – добавил Фриц.

Мартин остановился, обернулся и грозно посмотрел на них.

– Даже если любой из вас будет здесь один, все они, – Мартин демонстративно провел пальцем, – должны бояться одного, ведь за каждым из нас стоит целый легион! И они должны это помнить и быть смирными. – Несколько прохожих обернулись, ведь речь шла о них. Ребята из отряда занервничали.

– Это самый крупный еврейский квартал, а ты ведешь себя как дома, – бормотал Гюнтер.

– Я и есть дома! В Германии! – Мартин широко раскинул руки, словно пытался обнять всю страну. Все давно уже посмеивались над ним за излишнее рвение в службе. Большинство мальчишек скорее просто развлекались, делали всё только для галочки или преследовали личные цели, но такие как Мартин часто досаждали.

– Но к нам в дом забрался враг, – сказал парень, имя которого никто не знал. – Ортвин, – представился он.

– Вот именно!

– Да? И что мы вшестером можем сделать? – язвительно спросил Фриц.

– Они должны привыкать, что мы здесь ходим свободно, – Мартин наклонился к нему и прошептал,– Ведь совсем скоро здесь будут ходить уже штурмовики, – он перевел взгляд на Ортвина, рядом с ним стоял здоровенный парень. Его форма явно была пошита на заказ, ибо не вписывалась ни в какие стандарты.

– А ты…

– А это мой брат Эб, – представил его Ортвин, – он не очень разговорчив, зато силища какая! Не сомневаюсь, еще удивитесь! Да, и обычно Эб общается через меня, – большой брат кивнул и все его три подбородка сжались, словно меха горна.

– С такой поддержкой нам точно нечего боятся! – победоносно воскликнул Мартин.

Большинство прохожих старались не замечать мальчишек или переходили на другую сторону дороги, как только видели коричневые рубашки. Здесь жили и немцы. Некоторые из них в приветствие вскидывали руку, увидав мальчишек в форме, но были и те, кто так же как и евреи, усердно не обращали на них внимания.

Мартин шел впереди отряда и в своём воображении вёл не шесть мальчишек, а целую армию и, будучи уверенным в превосходстве расталкивал зазевавшихся прохожих.

Дыхание спёрло и кровь прилила к голове, когда навстречу Мартину из угла вышел еврейский парнишка. Он словно сошел с тех самых антисемитских плакатов: нос горбинкой, пейсы из под черной шляпы, толстые круглые очки и маленькая книжка в пухлых руках. Он шел, ни видя ничего перед собой зачитавшись пока не врезался прямо в Мартина. Чуть пошатнувшись, командир отряда грозно посмотрел на него.

– Куда прёшь, личинка раввина? – Позади послышался смех.

– Я извиняюсь, – ответил парень.

– А прощенье еще надо заслужить! – сказал Мартин, схватил еврея за воротник и поволок в глухой переулок. В его руке блеснул наградной кинжал. Отряд последовал за ним.

– Прекратите! Я Мозес Бернштейн! – завопил он.

– Мозес?! Какое мерзкое имя, – сказал Фриц. Мартин рассвирепел.

– Сын Иисака Бернштейна! – продолжал Мозес, когда прямо перед его лицом Мартин взмахнул клинком.