Мозес

В темноте угасающего дня шли не торопясь два брата. Трудно было поверить, что они почти ровесники, ибо один был на две головы выше другого и шире в несколько раз. Здоровяк тащил под одной рукой сверток с чем-то тяжелым, а под другой рулон похожий на старый ковер. Брат поменьше нес моток толстой веревки и тряпки.

– Вот они! – воскликнул Гюнтер, – сейчас я им бошки то поотрываю!

– За что ты нас так? – услышав его, беззлобно спросил Ортвин. Гюнтер уже набрал полную грудь воздуха, что бы высказать нерасторопным братьям, но Мартин взмахнул рукой дав понять, что бы тот заткнулся. Гюнтер поперхнулся своими же словами.

– Почему вы так долго? И что за хрень принесли? – спросил Мартин.

– Некоторые вещи не так уж просто достать, к тому же до темноты нам делать нечего. А это, – кивнул он, – план спасения.

Эб и Ортвин прошли в переулок к остывшему телу. Большой брат бросил ковер и размотал его. Местами сильно изъеденный молью, ковер имел изысканный узор – предмет чьего-то изучения дождливыми вечерами. Из свертка, шурша, он извлек увесистую наковальню, а Ортвин бросил веревку.

Ковер оказался точно в рост Мозеса Бернштейна. Рана уже не сочилась фонтаном, но на месте убийства лужа всё еще багровела тонкой, запекшейся плёнкой.

Завернув тело, Ортвин натолкал по торцам тряпок, чтобы не было видно ног и головы убитого. Все вместе они плотно стянули рулет веревкой, оставив несколько метров запаса. Даже Эб с трудом взгромоздил на себя ковер и, потому, наковальню пришлось нести остальным, по очереди.

На город спустилась ночь, но луна светила предательски ярко, а город к тому же, горел сотней электрических ламп. Людей уже стало меньше, но каждый прохожий с подозрением смотрел на ребят в форме и ковер в руках громилы.

– Вон туда! – шепотом сказал Ортвин, указывая пальцем на неосвещенный мост. Темные воды реки, казалось, поглощали весь свет во вселенной и, журча, точно разговаривая на собственном языке, она была готова принять в себя тайну шести подростков.

Беспокойство пошло на спад когда цель оказалось так близко, но чей-то голос разрушил хрупкое спокойствие. Навстречу вышли двое полицейских. Один их них держал в руках масленую лампу и, подойдя совсем близко к мальчишкам, стал пристально их разглядывать.

– Не поздно ли для переезда? – спросил полицейский.

– Что? – испуганно спросил Гюнтер. Он осмотрелся и не досчитался Ортвина, – «сбежал!» – подумал он.

– Куда ковер тащите? – спросил второй скрытой во тьме полицейский.

– Домой, – ответил Мартин.

– И где же ты живешь, мальчик?

Дрожь пробежала по телу Мартина. Совсем ни кстати было говорить полицейскому свой адрес. Затянувшиеся пауза могла вызвать еще большие подозрения.

– *** штрассе, дом номер…

– Слава Богу! Полиция! Скорее, там двое грабят магазин Мюллера, возле парикмахерской! Ну чего встали, сейчас всё вынесут! – кричал Ортвин, тяжело дыша. Полицейские переглянулись. Оставив мальчишек, они побежали к месту выдуманного преступления.

– Ты! – схватив Ортвина за плечо, сказал полицейский, – идешь с нами.

Он пошел, подмигнув на последок товарищам, – «Ничего, я выкручусь, – читалось в его неунывающем взгляде, – Сделайте то, что должны».

Пятеро взошли на мост и ботинки застучали по мощеной дороге. Они дошли до середины и стали оглядываться – никого. Эб положил ковер и облегченно вздохнул, Гюнтер кинул наковальню, разбив в пыль несколько брусчатых камней.

– Тише ты! – шикнул на него Ганс.

Второй конец веревки привязали к наковальне. Ковер с телом Мозеса Бронштейна был связан с литым куском металла.

– Вы оба, бросайте точно по команде! Иначе ты можешь получить по зубам наковальней, – сказал Мартин когда Эб взгромоздил ковер на перила моста, а Гюнтер наковальню.

– Насчет три! Раз, Два, Три! – рассекая воздух, тело и груз полетели в объятия черных вод. Все смотрели вниз, а мгновение полета, словно растянулось в вязком течении времени. Каждый подумал о своём, пока время не вернулось в привычное русло, когда шлепок и брызги взорвали ночную тишину, но так же быстро и утихли. Вода расходилась кругами от места погребения, а тяжелая наковальня тащила тело Мозеса на самое дно.

– Надо уходить! – сказал Фриц, на что командир утвердительно кивнул. Они разошлись каждый на свою сторону реки, а после моста разделились еще пока каждый не остался наедине с собой и своими мыслями.

Мартин подходил к дому. Время было около полуночи, но его приходы домой уже не контролировали так, как раньше, и хотя бы по этому поводу он не беспокоился. Дверь оказалась закрыта и Мартин, погремев ключами, щелкнул замком и зашел в дом, забыв запереть за собой. Оказавшись в своей комнате, прежде чем лечь спать, он достал с полки толстую книгу. Полистав, он нашел нужный отрывок и, шепча, прочитал:

– И вырос младенец, и она привела его к дочери фараоновой, и он был у нее вместо сына, и нарекла имя ему: Мозес, потому что, говорила она, я из воды вынула его.