Мозг Донована

— Вот здесь, — сказал Пальс, показав на большое белое здание у дороги.

— Остановите машину, — приказал Донован. — И пересаживайтесь на пассажирское сиденье.

Пальс, помедлив, уступил ему, и они поменялись местами. Донован устроился за рулем, а Пальс обошел машину и сел справа.

— Чего мы ждем, доктор Кори? — внезапно насторожившись, спросил Пальс.

Он не мог понять странного поведения Донована, сначала торопившего его, а теперь тянувшего время. Донован не ответил — продолжал всматриваться в ветровое стекло. На его лице появилось испуганное выражение — оно-то и встревожило Пальса.

— Почему бы нам самим не сходить к отцу девочки? Я представлю вас, и, может быть, он согласится поговорить с вами.

Снова молчание. Пальс беспокойно поерзал на своем сиденье.

На улице не было ни одного человека.

Внезапно из-за угла гостиницы вышли двое: пожилая женщина в черном пальто и худенькая девочка лет тринадцати.

Донован вдруг переключил передачу и до отказа нажал педаль газа. Взревел двигатель, машина выскочила на тротуар и помчала прямо на женщин.

Пальс на мгновение оцепенел. Затем, испустив вопль отчаяния, вцепился обеими руками в руль и направил машину на проезжую часть. От такого маневра его новенький купе едва не перевернулся. Сделав головокружительный пируэт, автомобиль понесся в сторону Мелроуз-авеню.

— Остановите машину! — хрипло закричал Пальс.

Донован подрулил к обочине и выключил двигатель.

— Вы чуть не сбили их! — выпалил Пальс.

Его оторопь начала уступать место ярости.

— Вы пытались совершить убийство! Вы хотели убить девочку!

Донован вылез из машины.

— Нам нужно избавиться от нее, — устало произнес он и, словно в трансе, медленно побрел прочь.

— Но не на моей машине! — истерически закричал Пальс. — Не на моей машине!

Он не сводил глаз с удаляющегося Донована. По его лицу текли слезы.

Донован, прихрамывая, прошел до следующего перекрестка, где через несколько минут поймал такси. Плюхнувшись на заднее сиденье, он сказал:

— «Рузвельт-отель», чаевые за скорость.

На лбу Донована блестели крупные капли пота. Он обеими руками держался за бок — у него нестерпимо болели почки.

Внезапно он постучал в стеклянную перегородку, отделявшую его от водителя.

Таксист остановил машину.

Донован зашел в бар и купил бутылку джина, которую после нескольких безрезультатных попыток все-таки умудрился засунуть во внутренний карман пиджака.

Затем он снова сел в такси и вернулся в отель.

Я увидел Дженис в тот момент, когда Донован вошел в холл. Он тоже ее увидел — но прошел мимо, даже не поздоровавшись.

Дженис резко повернулась. Сначала она хотела догнать Донована — уже сделала два-три шага, — но остановилась и с недоумением уставилась на его правую прихрамывавшую ногу. Донован постоял у лифта. Дверца открылась, он вошел в кабину. У него была походка старого больного человека.

Поднявшись в номер, Донован сел на постель и стал ждать.

Он знал, что она придет.

Я молил Бога, чтобы она пришла.

Напряжение, не отпускавшее меня все последние дни, становилось невыносимым. Мне хотелось кричать, плакать, биться в истерике. Я крепился из последних сил. Нужно было сосредоточиться, чтобы сообщить ей о случившемся со мной.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Донован.

Дженис вошла в комнату и внимательно посмотрела на него.

Я надеялся на ее интуицию. Она не могла не почувствовать, что перед ней сидит не Патрик Кори, а Уоррен Горас Донован!

— Патрик, — мягко, но как-то не совсем уверенно произнесла она.

Ее зрачки были расширены — как у человека, всматривающегося в темноту, — но я не мог понять, что происходило за ними, у нее в голове.

Она стояла неподвижно. Мне показалось, что ей было страшно, но я верил в ее мужество. Дженис никогда не отступала. И главное — она не боялась страха.

Ее решимость придавала ей какой-то высокомерный вид. На Донована она смотрела пристально, как будто впивалась в него глазами.

— Чего тебе? — грубо спросил Донован.

В этот миг я понял, скорее даже почувствовал: мозг испуган. Он избегал этой встречи — не хотел вступать в поединок с равным противником!

Она могла лишь смутно догадываться о причинах тех странных перемен, которые произошли с моим телом, — но знала, какое влияние оказывал на меня мозг Донована. Сопоставив эти два факта, она бы все поняла. Она всегда была проницательной женщиной.

Я взывал к ней. Я пытался докричаться до нее — сказать, что в письменном столе лежит журнал наблюдений за Донованом. Жена медика, она должна была вспомнить о нем. Вспомнить, а потом прочитать и сообразить, как уничтожить чудовище, выползшее на свет из стеклянного сосуда в моей лаборатории.

Я кричал изо всех сил, но знал, что она меня не слышит. Я уповал на ее интуицию.

— Чего ты хочешь? — повторил Донован.

Она вдруг улыбнулась.

— Побыть немного с тобой. Я приехала, чтобы помочь тебе.

— Лучше скажи — чтобы шпионить за мной, — огрызнулся Донован. — Ты мне не нужна. Поезжай домой, к матери — или куда угодно, только оставь меня в покое.

Эти слова он произнес без всякого выражения — как люди, страдающие от какой-то мучительной болезни. Прислушавшись к его голосу, она подошла ближе.