«Мозг» флота России от Цусимы до Первой мировой войны

Следующий этап изучения истории военно-морского управления в России наступает после революции 1917 г. К этой теме в 20-30-х годах XX в. обращались авторитетные «старые» морские специалисты В.А. Белли[42], М.А. Петров[43], В.П. Свободин[44], А.В. Шталь[45], подходившие к проблеме с научно-практической точки зрения, стремясь прежде всего обобщить боевой опыт, их мало интересовала система «берегового» управления флотом. Такая особенность их работ объяснялась тем, что Морское министерство с началом Первой мировой войны превратилось в орган снабжения и обеспечения действующего флота и управляло непосредственно только невоюющими морскими силами (Сибирской, Амурской и Каспийской флотилиями). Характерно, что все эти авторы в предвоенный период и во время Первой мировой войны служили в МГШ. Естественно, что они подчеркнуто благоприятно отзывались о роли МГШ в подготовке к войне и в организации боевых действий. Позднее, в 1960-х годах, И.А. Козлов[46] в своей фундаментальной докторской диссертации осветил в основном вопросы организации и деятельности «плавающего» флота, а не береговых учреждений.

Реформам аппарата морского ведомства в разные периоды его истории посвящены работы Т.С. Шабалиной (Карповой)[47], А.П. Шевырева[48], С.Ф. Левина[49] и Н.Н. Петрухинцева[50].

Среди наиболее ценных трудов, посвященных проблемам морской политики Российской империи, следует отметить работы К.Ф. Шацилло[51]. Он сосредоточился на изучении разработки военно-морских программ, взаимодействия морского ведомства и Государственной думы, на вопросах управления казенными судостроительными заводами и отношениях Морского министерства с частной судостроительной промышленностью. К.Ф. Шацилло исследовал деятельность некоторых между ведомственных органов, оказывавших существенное влияние на принятие решений руководством морского ведомства, в частности Особого совещания по судостроению[52]. Не со всеми выводами К.Ф. Шацилло можно согласиться. Он указывал, например, что после создания МГШ «вся реорганизация министерства производилась теперь по инициативе офицеров МГШ»[53]. Однако проведенные нами изыскания позволяют утверждать, что Генеральный штаб был лишь одним из центров разработки проектов реорганизации ведомства, наряду с Законодательной частью ГМШ и Канцелярией Морского министерства. К.Ф. Шацилло, упоминая о «Записке», составленной октябристской фракцией III Государственной думы в 1907–1908 гг., пишет: «В соответствии с приведенными в "Записке" пожеланиями октябристов были реорганизованы и высшие технические учреждения Морского ведомства, причем во вновь организованном Главном управлении кораблестроения количество отделов, их функции (и даже их названия — кораблестроительный отдел, машиностроительный отдел, электротехнический отдел) точно соответствовали предложениям октябристов»[54]. Анализ процесса подготовки и проведения этого преобразования позволяет сделать вывод о том, что влияние мнений членов Государственной думы на реорганизацию министерства было далеко не столь прямым, как считал К.Ф. Шацилло. В исследованных архивных материалах не было обнаружено ни одной ссылки на какие-либо записки или устные пожелания думцев по поводу реорганизации ведомства. Более того, пренебрежительное отношение моряков-профессионалов, особенно генштабистов, к любым мнениям посторонних, особенно «штатских», почти не оставляло возможностей для учета пожеланий со стороны. Совпадение предложений «Записки» с реальным ходом преобразований может быть объяснено тем, что принципы реформирования хозяйственно-технической части на тех основаниях, на которых это в конце концов и было сделано, высказывались еще в конце 1905 —начале 1906 г. на заседаниях комиссии под председательством С.К. Ратника и буквально носились в воздухе в те годы.

В.Г. Симоненко[55] в своей кандидатской диссертации глубоко исследовал проблемы возникновения МГШ и его деятельности в дореволюционный период, однако и он, на наш взгляд, преувеличивал роль МГШ в реорганизации ведомства. Вообще апологетам МГШ помогала сама специфика работы этого органа — он занимался прежде всего разработкой планов войны, то есть наиболее воинственным делом из всех, которые выпадают на долю военного учреждения. Другие подразделения Морского министерства, поглощенные хозяйственно-административной рутиной, на первый взгляд выглядели значительно менее блестяще. По нашему мнению, офицеры как МГШ, так и органов, конкурирующих с ним за влияние в министерстве, равно участвовали в довольно непривлекательных бюрократических интригах, но генштабисты, в силу более высокого теоретического уровня, могли облекать свои предложения в наукообразные формы, чего не умели их соперники.