Мозг ценою в миллиард

Дом, адрес которого оставила Сигне, находился к северу от Милам-сквер. За конторой банановой компании обнаружилось заброшенное здание, обклеенное трепетавшими на ветру рваными плакатами. «Лучший кандидат в окружные судьи — папа Шварц». «Избрание Сандерса в законодательные органы штата — прямая дорога на кладбище». Я прочел эти рекомендации и двинулся дальше. На улицах теснились маленькие магазинчики и закопченые кафе. В витринах были выставлены религиозные статуэтки и мышеловки, киножурналы с помятыми углами и игральные кости. В нужном мне магазине — раскрытая Библия и цитата из нее на испанском, выведенная по стеклу белилами. Большая пластмассовая табличка на двери приглашала: «САШМЕЙЕР. ДАНТИСТ.

Первый этаж. Поднимайтесь». Я поднялся. Наверху была простенькая деревянная дверь с надписью «Входите». Дверь была заперта. Я пошарил за притолокой. Конечно же, ключ был там. Я открыл дверь и вошел. В первой комнате помещалась приемная с обветшалой мебелью, из рваных сидений вылезала вата. Я прошел в хирургический кабинет. Это была большая комната с двумя окнами, на которых вспыхивали отблески неоновой рекламы, горящей на соседнем доме. Реклама негромко щелкала при смене цвета. В меняющемся розово-голубом освещении я разглядывал подносы со щипцами и очистителями, зеркала, сверла и прочий зубоврачебный инструмент. На стеклянных полках скалились зубные протезы. В комнате также были рентгеновский аппарат и огромное регулируемое кресло, над которым висела круглая лампа.

В кресле сидел человек. Его крупное тело безжизненно развалилось и обмякло, как порванная тряпичная кукла. Голова соскользнула с подголовника, а руки почти касались пола. У него было озабоченное лицо с четкими чертами и ястребиным носом. Изо рта выползала длинная сороконожка запекшейся крови. Он поочередно становился то розовым, то голубым, а потом опять розовым и опять голубым.

По скоростной автостраде, которая проходила на уровне окна хирургического кабинета, промчался полицейский на мотоцикле с включенной сиреной. Сирена затихла где-то в жаркой ночи. Я приблизился к телу. На лацкане его пиджака был приколот эмалированный значок с эмблемой ГГГ. Не знаю, сколько я так простоял, уставившись на него, но очнулся я от звука голосов, доносившихся из приемной. Я схватил хирургическое долото и приготовился дорого продать свою жизнь.

— Лайам, — сказал голос Сигне, — это ты, дорогой?

— Да, — ответил я.

— Что ты делаешь в темноте? — спросила она, входя в комнату и включая яркий свет. За ее спиной стоял Харви.

— Мы ждали тебя внизу, — сообщил он. — Мы не думали, что ты предпочтешь общество коренных зубов.

Он рассмеялся, как будто сказал что-то остроумное. В кабинет вошел еще один мужчина, снял пиджак и надел белый халат.

— Я вряд ли смогу присоединиться к вам, — сказал он. — Этот парень с минуты на минуту придет в себя.

— Вы только посмотрите на лицо Лайама, — рассмеялась Сигне.

— Ты решил, что обнаружил гнусный заговор, а? — спросил Харви.

— Доктор Сашмейер приводит в порядок зубы курсантов из Электронного Мозга, — объяснила мне Сигне. — Оказывается, национальность человека можно определить по тому, как у него запломбированы зубы. Доктор ставит им пломбы на европейский манер.

— Умираю от голода, — сказал Харви. — Китайская или мексиканская кухня? Пошли!

Он наставил пальцы, как пистолеты, и Сигне подняла руки.

— Сдаюсь!

— Ужин за мой счет, — заявил Харви. — Беспартийный англичанишка преодолел адский огонь Электронного Мозга, и всемогущий пастырь Мидуинтер призвал его к себе для выполнения специального задания.

Последняя фраза прозвучала загадочно. Я уже вполне пришел в себя и с интересом повернулся к Харви.

— Какого задания? — спросил я.

— Опасного задания. Да-да-да-ди-да-да, — пропел Харви, подражая вступительным аккордам телевизионного сериала.

— Какого опасного задания? — переспросил я, поняв, что Харви успел выпить.

— Быть рядом с герцогиней, — Харви показал мне на Сигне, которая шутливо стукнула его. Однако мне показалось, что они еще не совсем помирились.

— С этой опасностью я могу справиться, — ответил я.

Не успели мы пройти и пятидесяти ярдов по улице, как голод окончательно победил Харви. Сигне очень хотелось отправиться куда-нибудь поближе к центру, но Харви настоял на своем, и мы свернули в мексиканский ресторанчик с широко распахнутыми дверями и меню, наклееном прямо на окне. По телевизору, установленному высоко в углу, показывали борьбу, и испанский комментатор вошел в такой же азарт, что и сами борцы. Под экраном, не обращая внимая на телевизионную потасовку, сидела компания, приехавшая как раз из центра города. Харви заказал традиционный мексиканский ужин, который принесли без промедления.

Харви паясничал и целился в меня указательным пальцем, изображая стрелка. Таким образом он выказывал свою неприязнь ко мне. Сигне реагировала на его ужимки сдержанно, но крепко держала меня за руку, как будто боялась Харви.

— Что ты все ерзаешь? — спросил ее Харви.

— Здесь так жарко. Как ты думаешь, может, заглянуть в туалет и снять пояс? — спросила она.