Мозг ценою в миллиард

Внизу, на улице, всхлипывающая девушка позволила парню утешить себя.

— Кабы знать, где упасть, так соломки бы припасть, — ответил я.

У нас за спиной заскрипела балконная дверь. Девушка, носившая в картонной коробке запасной протез Генерала, вышла на балкон и присоединилась к нам.

— Харви, дорогой, — сказала она так же укоризненно, как до этого разговаривала с Генералом Мидуинтером.

— Что такое, дорогая, — отозвался Харви, — разве Генерал не одолжил тебе свой самолет?

— Видишь ли, — ответила девушка, — я вышла из кабинета вместе с Генералом, а ты валяешь дурака, Харви. Неужели ты не понимаешь, в какое положение это ставит меня?

— Нет, — сказал Харви.

— Я чувствую себя ужасно. Я в полном замешательстве. Вот что я чувствую, Харви.

Харви прищурился и посмотрел на нее в упор.

— Знаешь, дорогая, — протянул он, — от выпивки ты становишься очень красивой.

— Я не пила, Харви, — терпеливо сказала она. Казалось, они повторяли давно привычный диалог.

— Нет, — с восторгом сказал Харви, — но зато я пил!

— Если ты не ценишь наш брак, — сказала она, — то не теряй, по крайней мере, чувство собственного достоинства. Я еду домой через пятнадцать минут.

Она легко заскользила прочь, шелестя длинным платьем.

— Моя жена Мерси, — объяснил Харви произошедший на моих глазах обмен любезностями.

— Ясно, — сказал я.

— Когда-нибудь я подключу электрический провод к ее зубной щетке. — Он замолчал. Думаю, это была очередная шутка, хотя Харви произнес ее без улыбки.

— Она шпионит за мной. Ты понимаешь? Моя собственная жена шпионит за мной. Как она со мной говорит! Можно подумать, что я нанятый слуга. Если верить тому, что она говорит, можно подумать, что этот ее друг Мидуинтер — правая рука Бога.

— Такое действительно может прийти в голову, когда видишь, как они все с ним носятся.

— Правильно. Эти дураки считают его Мак-Артуром, Джорджем Вашингтоном, Дэви Крокеттом и Джими Бауи в одном лице.

— Но ты так не считаешь?

— Этого я не говорил. Думаю, он великий человек. Серьезно. Он действительно великий и могущественный человек. Конечно, Президентом Соединенных Штатов Мидуинтер никогда не станет, но он будет стоять рядом с Президентом. Когда к власти в этой стране придут консерваторы, Мидуинтер станет главной силой, стоящей за троном, а может быть, и самим троном. Я только это имел в виду, — улыбнулся Харви. — Но он никому не доверяет. Никому не доверяет.

— Это общий недостаток людей нашей профессии.

— Да, но этот тип прослушивает наши телефоны, перлюстрирует почту, следит за друзьями и родственниками. Он приставил агентов шпионить даже за собственными сотрудниками. Это грязновато, тебе не кажется?

— Могу сказать лишь одно: если так, почему ты уверен, что на балконе нет подслушивающих устройств?

— Я и не уверен, но я слишком пьян, чтобы об этом беспокоиться. — Харви неожиданно вспомнил что-то и резко повернулся ко мне. — Скажи-ка, шельма, зачем ты поменял яйца в той коробке?

— Но, Харви, я же говорил тебе, что коробку с яйцами у меня украли в лондонском аэропорту.

— Расскажи-ка об этом еще раз.

— Могу только повторить уже сказанное. Судя по всему, их украл тот же самый мужчина, который следил за мной после встречи с доктором Пайком. Полное лицо. Очки в черной оправе. Среднего роста.

— Ты говорил, — перебил Харви, — оттопыренные уши, плохие зубы, длинные волосы, акцент, как у англичанина, который хотел, чтобы его приняли за янки, и впридачу вонючий запах изо рта. Ты мне его долго описывал.

— Правильно, — подхватил я, — очки в роговой оправе были надеты для того, чтобы уши казались оттопыренными. Этот американец произносил гласные звуки как кокни, чтобы его приняли за англичанина, который старается говорить с американским акцентом. Парик он надел, чтобы прикрыть плешь на макушке. Однако тот не очень хорошо сидел на голове, его все время приходилось поправлять, почему на парик и обратили внимание. Он вычернил передние зубы театральным гримом, а чтобы придать запаху изо рта неприятный оттенок, использовал специальные химикаты — старый трюк, чтобы никто не смотрел близко в лицо. Он украл багаж уже после таможенного досмотра.

Я замолчал. Харви ухмылялся.

— Да, — сказал он. — Это был я.

— Думаю, — продолжал я, не обращая внимания на его реплику, — это был пассажир с транзитного рейса. Пока его самолет стоял на дозаправке, он вышел, одел в туалете рабочий комбинезон, увел тележку с багажом, выбрал, что ему было нужно, и успел вернуться в самолет, чтобы продолжить свое путешествие без всякого таможенного досмотра. Неплохо для человека, который после окончания колледжа выступал в каких-то сараях.

Последняя фраза рассмешила Ньюбегина.

— Ботинки с внутренним каблуком и толстой стелькой, контактные линзы, чтобы изменить цвет глаз, грязные ногти и немного помады на губах, чтобы лицо казалось бледнее. Ты забыл об этом.

Харви уставился на носки своих ботинок и, не отводя от них взгляда, начал пританцовывать.

— Ты считаешь, — сказал Харви, — что ты чертовски умная шельма, не так ли?

Он все еще смотрел вниз, продолжая пританцовывать. Я не стал отвечать.

— Чертовски умная шельма.