Мозг ценою в миллиард

Конверт перешел в мою руку. Незнакомец не попрощался, но я слышал по протестующим возгласам, как он наступал на ноги и работал локтями, протискиваясь сквозь толпу зевак. Я подождал две-три минуты, чтобы дать ему уйти, а затем пошел прочь вслед за последним катафалком. «Живите и торгуйте в Гринвич-виллидж», — гласила надпись на стене. Я проигнорировал этот призыв и направился к северу города с намерением позавтракать.

На Вашингтон-сквер группа киношников с важным видом измеряла ширину арки. Сегодня на улицах дежурили курсанты полицейской академии, и длинная очередь ярко раскрашенных такси очень медленно тащилась по проспекту, обвивая подножия небоскребов, словно ленточные змеи в джунглях, скользящие между деревьями. На Восьмой улице брошенные газеты трепетали под порывами ветра, как раненые голуби. Низкое небо грозило дождем, который обещал начаться, едва только стихнет ветер. Воздух уже напитался сыростью.

Я зашел в кафе-кулинарию, сел возле окна и заказал канадскую ветчину и кофе. За соседним столиком сидела группа подростков в белых пуловерах и теннисных туфлях, выяснявших, кто из них заказал две порции гренок. По улице на роликовых коньках проехала женщина средних лет. Напротив, через дорогу, толстый мужчина вешал объявление — «Экономьте ваше время. Бухгалтер заполнит ваши налоговые декларации всего за 5 долларов». Почувствовав, что начинается дождь, он поднял ладонь, а потом стал разглядывать первые дождевые капли, как будто они были из золота.

Я открыл конверт, полученный от неизвестного. В нем находились четыре письма, адресованные на мою лондонскую квартиру, вскрытые Джин. Одно оказалось Бюллетенем военно-исторического общества, два — счетами за газ и телефон, Джин их оплатила. Четвертое — письмо от домовладельца о том, что по ночам в квартире слишком шумно. У меня, разумеется, а не у домовладельца. И еще — записка от Джин.

В записке говорилось: