Мозг во сне

Удивительные открытия, касающиеся детских сновидений, были сделаны Фолксом почти случайно. Во время одного из исследований, проходивших в Чикагском университете, он озадачился вопросом: а влияет ли на содержание сновидений взрослого человека просмотр перед сном фильма, в котором много сцен насилия? Параллельно он провел эксперимент, целью которого было выяснить, как влияет на содержание сновидения ребенка вечерний просмотр телешоу «Дэниел Бун»12, в котором хватало как «мирных», так и достаточно напряженных эпизодов. И хотя, как выяснилось, прямого воздействия на содержание сновидений содержание сериала не имело, Фолкс открыл для себя совершенно новое направление исследований: «Я начал осознавать, что для того, чтобы понять, как этот идиотский сериал влияет на детские сновидения, мы должны прежде всего понять, что детские сновидения собой представляют — а вот этим-то вопросом никто еще на самом деле толком не задавался».

Перейдя на работу в Университет Вайоминга, Фолкс создал лабораторию, в которой изучал сновидения детей, набранных по объявлению в газете, — это оказалось самым широкомасштабным проектом из всех подобных. Он начался в 1968 году, и в распоряжении Фолкса были две группы — четырнадцать малышей в возрасте трех-четырех­ лет и шестнадцать детей от девяти до одиннадцати лет. За исключением четырех детей из старшей группы, семьи которых куда-то переехали, все остальные участвовали в эксперименте на протяжении пяти лет. Каждый из детишек проводил в лаборатории девять ночей в году. В эту ночь ребенка будили трижды, в основном во время фазы REM.

Спальни были удобными, здесь было полно игрушек, на стенах висели яркие картинки. Родители часто оставались, чтобы уложить тех, кто помладше, но в основном в роли няни был сам Фолкс — читал сказки, давал попить и все такое прочее. И хотя сотрудников в лаборатории хватало, именно Фолкс будил детей и задавал им ключевой вопрос: что только что происходило? Если бы он спрашивал, снилось ли что-нибудь ребенку, он бы невольно подталкивал того к положительному ответу, а также побуждал к самоанализу, на который дети еще не способны. Он просто ожидал от них объективного рассказа вроде того, как дети описывают все то, что видят из окна автомобиля.

Фолкс также несколько раз в год тестировал дневные когнитивные навыки каждого ребенка. Ради этого он в течение первых трех лет эксперимента организовывал двухнедельный летний детский садик, чтобы непо­средственно наблюдать за поведением детей в игре и общении. «Мы хотели как можно лучше узнать этих детей в их дневной обстановке, чтобы потом понять, какое это имеет отношение к их сновидениям, а также сравнить ребенка “дневного” с ребенком “ночным”», — рассказывает Фолкс. Он сделал удивительные открытия, полностью противоречащие представлениям о природе детских сновидений как ученых, так и родителей. Полученные Фолксом данные говорят о том, что дети начинают видеть такие же — по форме и по частоте — сны, как и взрослые, только с девяти—одиннадцати лет. До этого критического возраста — девяти лет — дети, которых будили в фазе REM, говорили о том, что им что-то снилось, в 30 процентах случаев, и только после девяти частота появления снов возрастала до 80 процентов, как и у взрослых людей. Что еще более важно, содержание детских снов разительным образом отличалось от взрослых сновидений, и со временем удалось выявить даже некую модель.

Сновидения детишек до пяти лет состояли в основном из коротких, обыденных, статичных образов; они часто видели различных животных или привычные действия, как, например, еду или отход ко сну. Вот типичный рассказ четырехлетнего мальчика по имени Дин:

«Я видел, что я сплю и что я в ванне. И что я сплю возле киоска с кока-колой, там, откуда берут колу».

Между пятью и восемью годами рассказы становятся более сложными, в сновидениях появляются действия и взаимоотношения между персонажами, но до семи-восьми лет сам ребенок редко появляется в качестве действующего лица собственного сна. Например, когда Дину было шесть, он рассказал о сне, характеризующем возможности видеть сны на его этапе развития сознания:

«Домик на озере Барбара. Домик маленький, и я заглянул в него. Мы с Фредди играли рядом с ним с игрушками и всякими другими вещами».

К восьми годам сны Дина стали более длинными, он уже стал их активным действующим лицом:

«Моя семья — сестра и мама — и я собирались кататься на лыжах. Мы летели туда на самолете. Я видел самолет и людей и всякие разные вещи в аэропорту. Но я отвернулся и сел не на тот самолет и вместо этого полетел на Олимпийские игры. Я очень волновался, когда оказался на Олимпийских играх, потому что сел не на тот самолет. Я видел людей на Олимпийских играх, у них был факел, они катались на лыжах и все такое».

Сон, о котором рассказала сестра Дина, Эмили, когда ей было двена­дцать лет, подтверждает то, о чем говорил Фолкс, — что после одинна­дцати лет сны детей, как и сны взрослых, отражают их личные проблемы и эмоциональные заботы: