Мозгоускорители. Как научиться эффективно мыслить, используя приемы из разных наук

Некоторые ученые считают, что макроэкономику (совокупность поведения и принятия решений в экономике в целом) можно полностью объяснить с помощью микроэкономики (выборов, которые совершают отдельные люди). Другие ученые полагают, что вся микроэкономика объясняется психологией. А есть и такие ученые, которые считают, что психологические феномены можно полностью объяснить физиологическими процессами или же это, несомненно, станет возможным в будущем. И так далее. Физиологические процессы можно полностью объяснить клеточной биологией, которая объясняется молекулярной биологией, которая объясняется химией, которая объясняется квантовой теорией электромагнитного поля, которая объясняется физикой частиц. Конечно, никто не предлагает до такой степени следовать принципам редукционизма. Но некоторые ученые действительно одобряют одно или несколько редукционных звеньев этой цепи.

Труды редукционистов часто оказываются полезны. Принцип экономии требует от нас объяснять явления на простейшем возможном уровне и усложнять объяснение, только когда в этом появляется необходимость. Попытка объяснить что-то, спустившись на уровень ниже в той или иной иерархии, может быть полезной, даже если конечный вывод заключается в том, что эмерджентные свойства этого явления не позволяют полностью объяснить его с помощью более простых процессов, лежащих в его основе.

Но то, что для одного человека будет упрощением, для другого окажется той простотой, которая хуже воровства. Ученые из самых разных областей науки пытаются объяснить феномены моей области психологии, объявляя их «всего лишь» действием различных факторов на более низком уровне сложности.

Я приведу два примера редукционизма в психологии, которые кажутся мне ошибочными и бессмысленными. Я буду максимально честным: вспомните, что я сам психолог!

Лет десять назад новый редактор престижного журнала Science объявил, что при нем в журнале не будут публиковаться статьи по психологии без соответствующих снимков мозга. В этом выражалось его мнение, что психологические явления всегда можно объяснить на нейронном уровне или по крайней мере что продвижение в познании психологических явлений требует хотя бы частичного понимания того, какие физиологические процессы лежат в их основе. Мало кто из психологов или в данном случае нейробиологов согласится с тем, что мы находимся на такой стадии, когда чисто психологические объяснения психологических явлений должны считаться бесполезными и неподходящими. Поступок редактора, настаивающего на таком психологическом редукционизме, был, мягко говоря, необдуманным.

Еще более животрепещущим примером того, что философ Дэниел Деннет назвал «жадным редукционизмом», является политика, сформулированная около десяти лет назад ректором Национального института психического здоровья (NIMH), которая заключается в отказе от поддержки теоретических исследований в области поведенческих наук.

Институт продолжает поддерживать исследования в области нейробиологии и генетики, отражая крайне спорное мнение ректора, что душевные болезни порождаются некими физиологическими процессами и должны рассматриваться в основном или даже исключительно с точки зрения этих процессов, а не в качестве результата взаимодействия неких событий внешней среды, ментальных образов и биологических процессов.

Несмотря на то что на теоретические исследования в области нейробиологии Национальные институты здоровья в США ежегодно тратят $25 млрд, а на исследования в области генетики $10 млрд, это не дало нам новых способов лечения психических заболеваний. Не так уж далеко за последние 50 лет мы продвинулись в лечении шизофрении и в лечении депрессии за последние 20 лет[225].

И наоборот, есть много примеров, когда открытия в области наук о поведении позволили эффективно лечить психические болезни, а также улучшить психическое здоровье и качество жизни людей, которые не являются душевнобольными.

Можно начать с того факта, что идея, благодаря которой появилось общество «Анонимные алкоголики», согласно одному из его основателей, возникла в результате заимствования идей Уильяма Джемса о роли религии в борьбе с отчаянием и беспомощностью.

Лучшая диагностическая процедура для оценки вероятности того, что человек, госпитализированный после попытки самоубийства, совершит еще одну попытку, называется имплицитный ассоциативный тест[226]. Он был первоначально разработан психологами, чтобы оценить скрытое, нераспознанное отношение к объектам, событиям и категориям людей. Человек, скрыто ассоциирующий себя с идеями, связанными со смертью, а не с жизнью, вероятно, совершит вторую попытку. Ни его самоотчет, ни заключение врача, ни какой-либо психиатрический тест не могут предсказать такой исход.

Самое эффективное лечение фобий появилось на основе исследований процесса познания у животных и человека.

Лучший метод работы с людьми, перенесшими психологическую травму, о котором шла речь в главе 10, стал результатом исследований социальных психологов.

Можно вспомнить множество других подобных примеров.