Может быть, однажды

– Ты в порядке? – слышится у меня за спиной. – Что ты читаешь?

– Ничего, – отвечаю я, быстро пряча карточку в конверт.

Никто не должен ее увидеть. Она моя – моя и Джо.

– Совершенно секретно, да? – шутит Алисон, заместитель директора. – Что ты вообще здесь делаешь?

Алисон ниже меня почти на голову, гораздо приземистее и похожа на диснеевскую пухленькую фею-крестную. У нее сильный акцент уроженки Глазго и университетский диплом в области сарказма, что сбивает с толку людей, ожидающих услышать нежный смех и увидеть волшебную пыль.

– Надо кое в чем разобраться, – отвечаю я. – И еще сегодня встреча насчет Луиса. К тому же иначе я бы пропустила ту малышку с медузой из желе!

– Бедняжка… – скорчив гримаску, вздыхает Алисон. – Ну ладно. Насчет Луиса. Родители пришли, ждут нас. Ты правда хочешь с ними поговорить?

Кивнув, я следую за ней в окрашенную в спокойные тона комнату, где мы проводим встречи с родителями. Сегодня пришли две мамы, которые подали жалобу на маленького мальчика, Луиса Митчелла, и намерены обсудить его «опасное и агрессивное поведение».

На лице Алисон появляется в высшей степени почтительное выражение из серии «мы готовы отнестись к вашим тревогам очень серьезно», и я пытаюсь его скопировать, пока мы обмениваемся с пришедшими вежливыми приветствиями.

Сначала я сижу молча, позволяя Алисон выслушать долгие жалобные стоны, которыми наполняют комнату сидящие напротив нас женщины.

По их словам выходит, что Луис Митчелл не иначе как сатанинское отродье. Грубит, ругается, дерется, пинается и толкается. В особенности от Луиса достается их детям, которые приходят домой в слезах, не в силах справиться с унижениями, которым их подвергает жестокосердный Луис – семилетний жестокосердный Луис, так и хочется добавить, потому что речь идет о ребенке с психопатическими наклонностями.

Разглядывая женщин по ту сторону стола, я вслушиваюсь в каждое слово, замечая, как виртуозно они подтверждают версии друг друга, как заканчивают друг за друга фразы. Похоже, эти дамы обо всем договорились заранее, даже отрепетировали речи, чтобы выработать общую стратегию. Возможно, они встречались в дорогой кофейне-кондитерской, или во французском бистро, или поболтали за бокалом шардоне у одной из них, в доме, расположенном в «правильном» районе города.

Мамы Луиса Митчелла здесь нет. Она приходила в школу на прошлой неделе с двумя младшими детьми, в облаке хаоса, одетая, похоже, в самую приличную одежду из того, что нашлось, и изо всех сил старалась сдержать слезы. Ей бы не помешал месяц отдыха на курорте и помощь няни МакФи[9].

Всего пару месяцев назад она потеряла мать, а муженька давно и след простыл – мать Луиса жила, как умела, не ходила по дорогим ресторанам, не планировала поездку на Сейшелы и не подвозила сына в школу на «Ренджровере», хотя от дома идти не больше пары минут.

Контраст между этими женщинами и матерью Луиса разительно подчеркивает разницу между слоями общества, к которым принадлежат дети в нашей школе.

– И еще, – говорит одна из мам, понижая голос и наклоняясь к нам, подчеркивая, что сейчас прозвучит нечто совершенно конфиденциальное, – я слышала, что у него вши! Конечно, кто я, чтобы судить, и это не вина бедного ребенка, но наступает такой момент, когда следует принять меры!

Наверное, слова «бедный ребенок», сказанные так высокомерно-снобистски, и выводят меня из оцепенения. Да, эти слова и еще карточка, которую я сжимаю в кармане, послание от Джо. Которое он написал, чтобы придать мне храбрости.

Луис – ребенок из бедной семьи, и этим он раздражает пришедших дам. Он из тех, кто живет в многоквартирном жилом комплексе и разрушает идиллию среднего класса одним своим далеким от совершенства видом.

Кивнув, я с улыбкой поднимаюсь и объясняю, что сейчас же приду обратно, только прихвачу кое-что из рабочего кабинета.

Спустя несколько минут я возвращаюсь к двери в комнату для совещаний, делаю несколько глубоких вдохов и спрашиваю себя: а стоит ли ввязываться в этот бой? Подходящее ли время для храбрости?

Что ж, может, и неподходящее, но с чего-то надо начинать.

Когда я выкладываю на стол несколько аккуратно сложенных пакетов из супермаркета, Алисон и женщины отвечают одинаково изумленными взглядами.

– Что это? – вежливо спрашиваю я, указывая на пластиковые пакеты.

– Мммм… Пакеты из магазина? – предполагает одна из мам, взмахнув идеально уложенным каре.

– Правильно. Из какого магазина?

– О… вроде бы, из «Уэйтроуз»? И парочка из «Ко-оп». Могу я поинтересоваться, какое отношение они имеют к нашей беседе?

Глядя на меня, Алисон предостерегающе качает головой. «Даже не пытайся…» – будто бы говорит она, прищурившись. Я лишь улыбаюсь, заранее извиняясь.

О да, я не просто попытаюсь…