Может быть, однажды

В ряду обшарпанных строений перед нами разместились самые разные общественные организации, клубы и небольшие предприятия. Здесь и польское кафе, и магазинчик садоводства и натуральных продуктов, и сомалийский общественный центр, а в окнах одного из домов выставлены плакаты в честь Карибского карнавала.

В самой середине ряда алеет яркая дверь, а рядом с ней вывеска – «BLM Associates». В эту контору мне и надо. Не знаю, почему я решила начать отсюда, возможно, потому, что быстро отыскала эту компанию. Или потому, что мне нужно поговорить с кем-то, кто знал и любил Джо. И, возможно, знает, где он сейчас.

Не представляю, как меня встретят – секретарша записала мое имя и не уточнила никаких подробностей, когда целью визита я назвала «личное дело». Она просто записала меня на прием и повесила трубку.

Как и многие решения, которые сначала кажутся разумными, это теперь представляется бессмысленным. Оказавшись в местах, которые едва сохранились в памяти, я вдруг превращаюсь в комок нервов, коленки трясутся, как у марионетки, которой обрезали веревочки. Я переношусь сквозь время и пространство в давно забытый мир – туда, где за каждым углом подстерегает опасность. Может, все кончится хорошо, а может, и не очень.

Я еще могу отступить. Вот сейчас попрошу Майкла отвезти меня домой и устрою в саду торжественный костер, на котором сожгу все эти противные письма, открытки и прочие бумажные орудия пыток для моей души. Пусть они обратятся в дым, а я всю оставшуюся жизнь буду ломать голову над кроссвордами, и только.

Меня так и тянет поддаться искушению, горло горит и сжимается – от страха и от отвращения к себе. А еще от необходимости быть храброй. Где же та огненная ярость, так вовремя накатившая на меня вчера на встрече с родителями в школе? Сейчас я чувствую себя слабой и глупой. Как ребенок, который притворяется взрослым. Прошлое осталось в прошлом, и, может быть, всем будет лучше, если я там его и оставлю.

Когда решение сдаться, признать поражение и попросить Майкла увезти меня к чертовой матери уже почти принято, дверь конторы «BLM Associates» открывается. На ступеньках появляется высокая, крепко сложенная женщина в облегающих джинсах и «вареной» фиолетовой футболке. Она смотрит на меня, скрестив руки на груди, и с едва заметной ухмылкой, от которой поднимается уголок ее губ, спрашивает:

– Как делишки? Никогда черных красоток не видела, Бейби Спайс?

Глава 14

В офисе чисто, но тесно. Доски объявлений увешаны рекламными листовками, небольшими плакатами, призывающими принять участие в самых разных мероприятиях: от политических шествий до уроков латиноамериканских танцев – и даже вступить в группы по медитации.

Вслед за Белиндой мы входим в комнату, предназначенную для работы и встреч с посетителями – здесь есть письменный стол, журнальный столик для бесед, связки перепутанных проводов тянутся к компьютерам, телефонам и даже к игровой приставке Xbox.

Кофеварка на вид дороже, чем вся мебель в кабинете, включая огромную монстеру – растение с блестящими зелеными листьями. Несколько секунд я не в силах отвести от цветка глаз – есть в нем что-то странное, но что – сразу не определишь.

Приглядевшись, я замечаю на гибких ветках черно-белые пластмассовые глазки, которые мы так часто используем в школе на уроках рисования и лепки.

– Игрушечными глазками на мир смотреть веселей, – говорю я, касаясь зеленого листа.

– Прекрасный девиз, – отвечает Белинда и варит нам кофе, как опытный бариста. – Хоть на футболке печатай.

Майкл внимательно рассматривает шишечки с благовониями в пепельницах на подоконнике, благодарственные открытки, пришпиленные к доске объявлений рядом с корешками от билетов на концерты и вырванными из газеты статьями бок о бок с меню доставки еды.

На полу рядом с письменным столом высятся стопки папок с документами, угрожая обрушиться картонной лавиной, а крышка ноутбука облеплена пластиковыми глазами разного размера, словно мультяшные персонажи держат нас под прицелом.

Майкл не скрывает восторга – таких юридических контор он никогда не видел, даже в воображении.

Кабинет его отца – одно из тех благопристойных и душных мест, где страшно вздохнуть. Книги в кожаных переплетах, пресс-папье и не предвещающая ничего хорошего тишина, в которой разговоры – лишь признак легкомыслия, потеря времени и сил.

Здесь же стены сотрясают аккорды группы в стиле викинг-метала, и Белинда слегка приглушает звук, щадя наш неподготовленный слух. Музыка тем не менее продолжает звучать, и глаза Майкла округляются, стоит ему отчетливо расслышать в реве певца слово «сатана».

– Прошу прощения, – заметив выражение лица Майкла, произносит Белинда. – Надеюсь, вас не смущают мои религиозные предпочтения?

– О! Ммм… нет, конечно, нет! Сатанизм – это… ну что ж, по крайней мере, последователи культа носят стильные плащи с капюшонами, – выдыхает Майкл, принимая чашку кофе и тут же проливая его на руки.

– Она шутит, Майкл, – говорю я и сажусь, надеясь, что не ошиблась.