Может быть, он?

— Или это твоё хобби. Здесь ты спускаешь пар. И где-то должен висеть костюм. Ты не выглядишь как рядовой викинг. Ты выглядишь как вождь викингов, — скрестила она руки на груди.

Опять забыла надеть лифчик? — мысленно усмехнулся он. Да, это обижало, что здесь его не воспринимали всерьёз, но чёрт побери, отчасти она была права.

Он пожал плечами:

— Тебе видней, — и вернулся к машине.

— Прости, если ошиблась, — улыбнулась она. — Не хотела обидеть. Просто повезло.

Мир улыбнулся.

— Тебе чертовски идут джинсы. — Он залез под капот, проверил пальцами натяжение ремня и скосил на девушку глаза. — И кроссовки.

А ещё на ней не было косметики, волосы свободно лежали на плечах, но она словно стала ещё краше. Естественней, ярче, интересней. Соблазнительней. Хотя куда больше-то?

— Подозреваю, мне идёт всё, — заявила она без лишней скромности.

И это в ней Миру тоже нравилось, как и её прямота: слабые, нервные и обидчивые отсеиваются на стадии жеребьёвки.

— Как и тебе. Но лицо у тебя несчастное. Я тебя расстроила, — подвела она итог.

— Нет, не ты, — Мир мотнул головой. — Ремень поизносился. Я подтяну, но, если снова засвистит, знай, что пора менять.

— Хорошо, — кивнула он.

Он сходил за ключами. Пару минут провозился.

— У тебя что-то случилось? — опёрлась она на машину, словно та волновала её сейчас меньше всего. Давала понять: она приехала не ради неё — ради него. И ни доли кокетства, притворства, дешёвого заигрывания. Большее: интерес. Неподдельный, искренний. Как у человека, что устал от игр и не ищет одноразовых развлечений — ищет настоящее. И не сильно её смутило, что он слесарь.

— Ты правда хочешь знать? — глядя на неё в упор, Мир захлопнул капот.

— Да. Иначе меня бы здесь не было. И я ни о чём бы тебя не спрашивала.

— Сегодня я узнал, что мой отец болен раком, — просто сказал Мир. — И я чувствую, что должен что-то сделать.

— Что-то сделать? Для него? Что? — удивилась она.

— Наверное, то, что сделает его счастливым. Хотя бы в последние три месяца.

— И ты знаешь, что именно?

Их глаза встретились. Свет от вывески причудливо подсвечивал её лицо. То загорался, то гас. И её глаза то горели диким жёлтым огнём, то под них ложились усталые тени. Мир задумался, какая она ему больше нравится. И понял меньше, чем через секунду: любая. Уставшая, весёлая, игривая, сонная. Дерзкая, как утром. Серьёзная, как сейчас.

— Да, — уверенно ответил он, словно его спросили: отдаёт ли он себе отчёт, что ему нечего ей предложить, что бы она ни искала? — К сожалению, знаю и могу это сделать.

— Но что-то тебе мешает? — ничуть не смущала её ни его близость, ни взгляд. Словно она смотрела не в глаза, а вглубь, куда никто не заглядывал. И не просто смотрела — видела.

— Ну, прежде всего мои принципы, — искренне вздохнул Мир.

— Тогда наплюй на них, — ответила она уверенно. — Если знаешь, что должен сделать, потом не простишь себе, что не сделал. Три месяца это так мало, — развела руки в стороны и опрометчиво сцепила сзади в замок, словно для того, чтобы не дать им волю. Зря.

— Наверное, ты права, — посмотрел на грязь на своих руках Мир, отвлекая внимание, а потом привлёк девушку к себе за шею в сгибе локтя, зная, что она потеряет равновесие, не успеет отреагировать, прижмётся и его обнимет.

— Это запрещённый приём, — обняла она его за талию и улыбнулась.

— Знаю. Прости, ничего не мог с собой поделать — ты так неустойчиво стояла. Куришь? — отпустил он её и залез в карман.

— Не сейчас.

— А я, пожалуй, закурю, Кристина Валерьевна, — достал он пачку.

— Можно просто Крис. А как тебя зовут друзья? — пошла она следом, когда, затянувшись, Мирослав пошёл к лавочке.

— Чёрт тебя побери, — улыбнулся он.

— Я серьёзно.

— Миро̀.

— А что во вторую очередь, Миро̀? Ты сказал: «Ну прежде всего, принципы». А кроме них? Что тебе мешает?

— Вечный выбор, — упал он на лавку и выпустил дым в небо. — Сколько коньяка нужно налить в кофе утром, чтобы оно было добрым.

Она осталась стоять и смотрела укоризненно.

— Так просто ты от меня не отделаешься. Вечный выбор это какой? Быть или не быть? Добиться своего, но стать мерзавцем или прослыть слабаком? Дилемма Понтия Пилата: взять на себя ответственность или умыть руки? Или, может, альтернатива Сократа: спасти жизнь или честь?

Ради отца взять на себя управление его компанией или остаться стоять на своём и ничего не делать — такой выбор был у Мирослава. И с каждой секундой, что девушка была рядом, его выбор становился всё труднее.

— Для слесаря не слишком сложные вопросы? — улыбнулся Мир. — Кто все эти люди?

— Хорошо. Задам вопрос попроще. Что ты делал на остановке, Миро̀? — прищурилась она.

— Менял одной незадачливой автомобилистке колесо. И покупал кофе, — он откинулся к спинке, положил ногу на ногу.

— Ты ездил в жопу мира за кофе?

— Ну, на самом деле я ездил к матери. И по дороге купил кофе.

— Твоя мама живёт э-э-э… в том районе? — удивилась она. — Там ещё кто-то живёт?

— Там целый коттеджный посёлок, за «Экосом». Лес. Озеро. Красиво. А ты? Что там делала?

— Позорилась на собеседовании, — вздохнула она.

— И что, зря позорилась? Не взяли?