Может быть, он?

— Понятия не имею, — выдохнул Мир. С этой сукой шутки плохи. — Что-нибудь придумаю.

— Ну, удачи, — снова неприлично засвистел тот, поднял тряпку и, что-то крича на своём языке толкавшим машину работникам, пошёл к боксам.

Мир вернулся на крышу. Его нерадивый помощник не только не открутил, но ещё и к чёртовой матери сорвал резьбу у всех болтов.

— Ну и как, твою мать, мы теперь? — покачал он головой на виноватое движение плечами этого рукожопа. — Ну, иди за дрелью. Попробуем высверлить.

А сам полез в карман за телефоном.

Честно говоря, его не сильно обременяла обязанность: раз в неделю, иногда реже, иногда чаще, иметь хороший секс с ухоженной женщиной, которая ему не противна. После смерти Майи ему никто был не нужен, Мирослав ни с кем не знакомился и в какой-то мере Ева даже помогла ему прийти в себя. Он даже не чувствовал себя должным. Это в одежде Еве нравилось доминировать, в спальне они прекрасно находили общий язык: он знал, что нравится ей, она — чем доставить удовольствие ему.

Всё как-то шло и шло, пока однажды он не познакомился с девушкой. И вот тогда Мирослав понял, какой бульдожьей хваткой держит его за яйца Ева Грифич. И чем ему грозит невыполнение необременительных, как он думал, обязанностей.

С девушкой пришлось расстаться — даже до секса не дошло.

Честно говоря, тогда он не сильно сожалел.

Но сейчас всё было иначе.

Нет, у него не появилась девушка, Мирослав не соврал — у него появилась острая потребность в одной конкретной девушке, с именем которой он теперь просыпался, с именем которой засыпал.

Её он не хотел ни с кем делить. Не мог. И не будет.

Привет, моя восхитительная, сказал он, а потом ответил на её «алло»:

— Это я.

— М-м-м, ты? Тот Мирослав, с которым мы познакомились в прошлом году в Сочи? Или, с которым бухали на корпоративе «Газпрома»? Чёрт, всех Мирославов забила в контакты одинаково, никак не разберусь. Мирослав 23 см?

Мир засмеялся.

— Ты мне льстишь.

— Да? Надо исправить. Семнадцать? Восемнадцать?

— Восемнадцать, но у последнего воробья лапка соскальзывает.

У неё был такой красивый смех.

— С клубом на вечер всё в силе? Не передумала? — с надеждой спросил он.

Делать там Кристине, конечно, нечего. И говорить с этим козлом коммерческим, гуляющим от жены, сидящей с ребёнком, не о чем: ничего ценного Кирилл Владимирович ей не скажет — скорее всего, попытается соблазнить или опорочить.

Но, честно говоря, Мир не мог понять какого чёрта коммерческий на неё взъелся.

Задело, что отец сказал: она вас сделала. И решил «сделать» её сам? Или это простая похоть, которую он хотел удовлетворить, завуалировав какой-то странной игрой на опережение? Что-то было нечисто в его манёврах. Причина, по которой коммерческий не хотел, чтобы Кристина Ковалевская работала в «Экосе» была Мирославу непонятна.

Это Мир должен бы выбрать: чёртов «Экос» или девушка.

Но с «Экосом» он пока не принял решение. А вот с девушкой…

Увы, отговорить её не получилось. Бесстрашная как танк, девчонка рвалась на передовую. И на все его аргументы только больше заводилась. Мирослав на фоне её боевого настроя со своим предложением отказаться от встречи, рисковал сойти за труса.

— Встречаемся с ним на парковке у клуба. Телефон зарядила. Всё, что будет говорить — запишу. Юбку надела подлиннее, блузку поскромнее. За монашку, конечно, не сойду, но и слишком откровенным наряд не назовёшь. Иду на собеседование, не на гулянку. Ничего не подозреваю, — отчитывалась она как спецагент, готовый к операции.

— Я буду рядом, — успокаивал Мир: чем ближе был вечер, тем взволнованнее звучал её голос. — Даже если ты не будешь меня видеть, или не сможешь дозвониться, знай: я — рядом, ничего не бойся.

Весь день провозившись с долбанной вывеской, букву «А» Мир так и не починил: теперь она просто не горела. Но чёрт с ней, с этой буквой, Мир заказал такси и вошёл в клуб, который назвала Крис, когда там и народа ещё не было. Выбрал место. Натянул на глаза кепку. Попросил воду. Приготовился ждать. И в восемь часов получил сообщение:

«Что-то идёт не так. Мы не идём в клуб. Мы едем… аааа… я не знаю куда».

Мирослав выскочил из клуба, протолкнувшись сквозь толпу, и рванул к парковке.

Её машина. Где, чёрт возьми, её машина?

Метался он между седанов и внедорожников и едва успел присесть, заметив русую шевелюру Кирилла Владимировича. На руках у него был ребёнок и он устанавливал в свою машину детское кресло. Такой примерный семьянин, надёжный, честный, порядочный.

— Я ещё раз прошу прощения, что так получилось. Думал, заодно послушаем музыку, хорошо проведём вечер. Но семья, дети, — извинялся он, усаживая ребёнка.

— Да, ничего, я понимаю, — переминаясь с ноги на ногу, оглядывалась Кристина. — Мне просто как-то неловко отнимать у вас время, раз уж так вышло.

— Как раз наоборот, время мы сэкономим — поговорим в машине. Я отвезу ребёнка домой, вы расскажете о себе. А потом вызову вам такси или сам отвезу куда скажете. Если надо, сюда, к вашей машине.