Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)

Хайкинг на холмах, это любимое занятие Джареда. Не моё, но я стойко выношу пока мой малыш набегается. Мы уже возвращаемся домой, Нэтали беседует с Орландо, рассказывает про птичек. Я в умиротворении, держу сына за руку, слышу какие-то его вопросы. Я счастливый отец. У меня самый лучший сын в мире! Но моё спокойствии нарушает возня. Ничего не могу понять.

– Мама! – восклицает О Ти и несется вперёд по улице. – Орландо… – я хотел закричать, но получилось совсем тихо.

Рыжая падает на колени, и со всем вселенским счастьем принимает сына в свои объятия. Вот такая должна быть семья. Где есть я, мой ребёнок, моя жена. А не так как у нас… Всё через задницу…

– Здравствуй, – кивает рыжая, когда мы пересекаемся с ней. – Ага, – бросаю, поднимаю Орландо на руки. – Папа, смотри, что мне дала мама, – протягивает мне коробку с ежевикой. – Отлично, – киваю я. – Мама, наверняка, не знала, что у тебя на неё аллергия, – бормочу. Конечно же, у него нет аллергии, но я мечтаю сделать ей больно. – У него нет аллергии, Шеннон! – улыбается Нэтали. – Папа, нет аллергии. Я люблю ежевику, – меня сдаёт ещё и сын. – Ты свободна. Спасибо за ягоду! – поворачиваю голову на рыжую. У неё красные глаза. – Держи, идите в дом, – отдаю О Ти Нэтали. – Пока, мамочка! – машет Орландо ей рукой. – Шеннон, пожалуйста! – плачет рыжая. – Попрощайся с ребёнком! – рычу. – Пока мой родной. До встречи, – она быстро целует его в щёку. Они уходят. Закуриваю. – Что в словах «не приближайся к моему сыну» ты не поняла? – поворачиваюсь к ней. – Шеннон, пожалуйста! Я прошу тебя, умоляю, разреши мне проводить с ним время! – крепко сжимает мою ладонь. – Я сделала ошибку, я осознала. Выслушай меня! Я была больна. Я вылечилась. Я все эти годы наблюдала за вами. Я люблю вас, Шеннон, очень люблю. Мне нет прощения, только позволь мне общаться с ним, – утирает рукавом кофты слёзы.

Я так редко видел, как она плачет. Почти не видел. И у меня сердце разрывается. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, а я вижу, каким счастливым делают его встречи с ней.

– Ты клялась мне, клялась, лёжа в нашей постели, что никогда не вернёшься к Граффаду, а сама разгуливала с ним по Дублину! – рявкаю. – Ты видел эти фото? – улыбается она. – Что? Ты улыбаешься? Может, ты не до конца вылечилась? – морщусь. – Шеннон, я перевела дело о разводе в Дублин, потому что большую часть этих трёх лет я провела там. И эти фото были сделаны у здания суда. Это было последние заседание. Мы развелись в тот день, – она крепко обнимает меня.

Я в ступоре. Но почему-то мне легче от того, что она в разводе. Чуть наклоняю голову. Носом утыкаюсь в её волосы. Тихонько втягиваю их аромат. Тело покрывают мурашки. О, Господи… Я напрасно убеждал себя в том, что ненавижу этот аромат. Я схожу от него с ума… – Обними меня, пожалуйста, обними! – шепчет мне в грудь. Возвращаюсь в реальность.

Оказывается она обнимает меня.

– Значит так! – отталкиваю её от себя, она нехотя отпускает меня. – Прости! – опускает глаза. – Начнём с трёх часов, – смотрю на неё. – С трёх часов? Ты о чём? – сводит брови. – Ты можешь видеться с ним не больше трёх часов в неделю, – объясняю. – Всего три? – в глазах ужас. – Шеннон, пожалуйста! – Так, всё! Уезжай! – тычу пальцем на её машину. – Нет, нет, нет. Прости. Три так три, – кивает. – И ты должна будешь привезти мне его по первому требованию. Ты всегда должна быть на связи. И выкинь из головы любую идиотскую мысль. Мне не составит труда лишить тебя родительских прав, – обвожу улицу взглядом. – Родительских прав? – раскрывает глаза. – Я имею их? – Да. Он наш общий с тобой сын. Во всех документах. Я думал, что ты вернёшься, идиот… – опускаю голову. – О, Господи! – снова плачет она. – Ты не идиот! Любимый мой! Ты не идиот! – снова бросается ко мне на шею, целует всё моё лицо. Я разрыдаюсь. Сейчас расплачусь, как сопливая девчонка. – Всё. Уезжай, – отрываю её от себя. Она кивает, вытирает лицо, открывает дверь своей машины. – Эй, Хол, – окликаю её. – Да? – в глазах океан разливающейся надежды. – Я не простил тебя, – качаю головой захожу в дом. Слышу, что она уезжает.

ЧЁРТОВА ДЕВКА!!! Агония… Моя дорогая агония…

– Папа! Папа! Пойдём! – О Ти хватает меня за руку. Ведёт в кухню. – Это тебе, это мне, а это бабуле, – он поделил на троих всю ежевику. Конечно, мне и Нэтали досталось лишь по паре штук. – Ешь сам, – улыбаюсь. – Нет. Мама, сказала, что ягодки нам, а не мне одному, – деловито выдаёт он. Нэтали смеётся.

Ох, Холи, Холи… Тебе придётся перевернуть мир, если ты хочешь заслужить прощение…

====== Часть 78. Падшая... ======

После долгой, тяжёлой ночи в студии приезжаю за Орландо, сегодня он ночевал у мамы. Наверняка, рыжая уже тут как тут.

Вхожу в дом. Тишина. Из гостиной раздаётся смех. Обуваю саморазлагающиеся тапки, ставлю на подоконник цветущую герань. Тихонько прохожу вглубь дома.