Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)

– Американец! Американец! – зовёт меня какой-то мужчина. Подхожу к нему. – Гид. Переводчик, – тычет пальцем в девушку. – Здравствуйте, – произносит с придыханием она. Улыбается. – Привет, – киваю. Американка! Как я соскучился по американцам. А то кроме Эрики никого и нет. Холи и та – русская ирландка. Кейтлин проводит меня в зал. – Разувайся, – указывает девушка на мои кроссовки. Скидываю обувь. – Просто повторяй за гуру, – шепчет мне девушка. – Скажите, а гуру Шакти так же ведёт занятие? – шепчу Кейтлин. – Да, – кивает она. – И, что она хороший учитель? – поднимаю бровь, пытаясь удержаться в позе Уттхита Триконасана. – У неё своеобразный подход. Она делает упор именно на физическую нагрузку и принятие боли от них, телом. Когда все принимают позу трупа, расслабление сильно как никогда. Обычно засыпают прямо на ковриках, – рассказывает она. Нам делают замечание. Просят не болтать. – Но иногда она слишком увлекается. Вчера, когда занималась аштангой со знающими, делала стойку на высоком степе, быстро меняла асаны, – шепчет мне. Свожу брови. – Ну, позы, если проще. Так вот, поднялась на руках, и левая соскользнула с возвышения и она упала. Сильно ударилась плечом. А ты откуда её знаешь? – спрашивает. – Поза война, быстро, – меняем асану. – Я занимался у неё в Лос-Анджелесе, – а Шеннон то у нас тот ещё врунишка! – Аштангой? Ты? – раскрывает глаза. – Судя по тому, как ты кряхтишь – ты на йоге впервые, – раскусила меня. – Не твоё дело, деревенщина! – улыбаюсь ей. Она смеётся. Эта пытка продолжается ещё полтора часа и когда разрешают занять позу трупа я отключаюсь. – Проснись! Эй, проснись! – Кейтлин толкает меня. Разлепляю глаза. Только собираюсь спросить, сколько я проспал, как девушка накрывает мой рот ладонью. – Ни слова! – грозит пальцем. – Два часа ни единого слова и ни единого прикосновения по своей воле. К тебе могут прикасаться, а ты нет. Ни в коем случае. Но только если тебе не угрожает опасность. Это будет завершением очищения. – А… – пытаюсь сказать хоть что-то. – Ни слова, Шеннон! – цыкает она. Закатываю глаза, встаю. Одеваюсь, сажусь в автобус.

В отеле Эрика расспрашивает о занятии. Я только киваю и отстраняюсь от проходящих мимо людей. Эти два часа длятся мучительно долго. Я не привык так долго не разговаривать. Даже когда вокруг никого нет, я всегда бормочу что-то себе под нос. Молча жую на обеде какую-то крупу. Те, кто разговаривают, говорят, что это ячмень. Наплевать, зато мясо яка очень вкусное.

Холи сидит в углу одна, читает книгу. Наверняка свои извращенские романы. Потом встаёт, идёт ко мне, садится напротив. «Ну как тебе занятие»? – пишет карандашом на последней странице книги. Жму плечами. Изматывающее, кексик, очень изматывающее. «Мне нравится, когда ты молчишь», – пишет. Улыбаюсь. Показываю ей средний палец. Встаю, ухожу. Прибираюсь в комнате. Ненавижу беспорядок. Выравниваю плед на кровати. Идеальная гладь. Двигаю кресло к окну, открываю книгу, которую дала мне Кейтлин. История Тибета, культура и прочая полезная информация. Читаю, пока не перестаю видеть буквы. Включаю свет, зажигаю семь свечей.

Дверь открывается с тихим скрипом, в комнату входит Холи. В широких тёплых шальварах, черной борцовке. Наблюдаю за ней, подняв бровь. Она закрывает дверь на ключ, пересекает комнату и бесцеремонно плюхается на мою кровать. Быстро моргаю.

– Холи, я ненавижу, когда садятся на мою кровать, или просто даже складывают на неё вещи, или вообще прикасаются, – строго бормочу. – Пфф… – фыркает она, притягивает колени к гуди, придвигает к себе лампу и открывает свою книгу. – Я серьёзно, сядь в кресло, – киваю на второе плетенное кресло у кровати. Она молча качает головой в отрицании, не отрываясь от книги. – Слезь с кровати! – громко произношу я.

Она встаёт, стягивает штаны, остаётся в трусиках, отгибает плед, чуть виляя попкой, забирается под него. Закрываю лицо ладонями. Улыбаюсь. Вот же сучка! Она ждёт моей реакции. А вот ни фига! Открываю книгу, продолжаю читать. В комнате стоит умиротворяющая тишина, лишь шелест страниц.

Мы, словно, старая семейная пара, проводящая очередной вечер за чтением чего-то жизненного, философского. Загибаю край страницы, кладу книгу на подоконник. Смотрю на неё. Она лежит на животе, опирается только на правый локоть. Волосы собраны в высокий хвост, она кусает губу, морщит нос, двигает очки по переносице.