Может ли ещё молиться современный человек?

И для того чтобы это стало возможно, надо сделать еще одно последнее: надо, чтобы молитва и жизнь так между собой переплелись, чтобы одна выражала другую. Нельзя вечером или утром становиться перед Богом и говорить Ему те или другие слова, и затем жить наперекор всему тому, что ты исповедал в своей молитве. Нельзя говорить Богу:Готово сердце мое, Господи, готово сердце мое…; нельзя говорить Богу: Душа моя яко земля безводная Тебе или: Яко лань, стремящаяся на источники вод, когда никуда не стремишься и душа ничего не ощущает подобного. Но еще меньше можно говорить Богу ответственные слова: прощаю.., имею волю каяться.., хочу… того или другого, как мы говорим в утренних и вечерних молитвах, и не касаться этих слов на самом деле в жизни; потому что тогда слова постепенно тускнеют, их покрывает плесень, они делаются безвкусными, они делаются со временем приторными и противными, ибо они отдают ложью и бесконечным повторением.

Если же мы возьмем каждую молитву, которой молимся, и разделим ее на такие предложения, которые мы можем провести в жизнь, и день за днем будем посвящать тому, чтобы жить этими молитвами, жить по часу, по два, по три одним предложением; если брать отдельные предложения: не стану осуждать, не стану делать того, буду делать то – как правило на час, на два, на три, на полдня, на неделю (в зависимости от того, насколько хватит в нас не только духа, а прошколенности в этом отношении, устойчивости, способности на продолжительный труд, чего у всех нас чрезвычайно мало) – если так будем поступать, то эти слова никогда пленкой никакой не подернутся, они будут каждый день, как меч острый, и когда мы будем приходить с утра к вечеру или с вечера на утро к молитве, то каждое это слово, каждое предложение, каждая молитва будет или судить нас, или раскрывать перед нами божественную подвижническую программу жизни.

Вот если вы попробуете применить к делу те две-три вещи, о которых я сегодня говорил, сознавая, что вы в самом начале вашего пути, как все мы, без исключения, каждый день, на самом начале пути, вы увидите, что соберется постепенно молитва, и тогда она уже будет не внешним упражнением, и даже не состоянием души, а самым бытием нашим. Но для этого нужно, чтобы молитва и жизнь стали одно, как Ефрем Сирин говорит: не заключай в одни слова молитву твою, пусть вся твоя жизнь станет богослужением.

 Владыко, простите, вот Вы говорите о молитве. Но ведь мы живем в сложных ситуациях, поэтому нельзя мыслить о человеке, как об этой старушке она углубилась и вяжет себе чулок. Мы живем в мире, где масса не от нас зависящих вещей. Это проблема, по-моему…

 – Это проблема; но я вам отвечу для начала сравнением. Когда на вас найдет большое, подлинное горе или громадная, захлестывающая радость, то очень ли окружающий мир в течение дня мешает носить ее в сердце, переживать и все делать на фоне ее? Едва ли. Беда в том, что молитва уходит, как солнце за тучу, потому что наша молитва, наше предстояние перед Богом, наше переживание Бога гораздо слабее того, что у нас бывает в жизни, когда близкий человек умрет или когда мы вдруг обнаружим, что человек, о котором мы думали, что он погиб –жив и перед нами. Об этом надо подумать, потому что это факт нашей жизни.