Можно я постучусь в твою дверь?

— Понимаю, — тихо соглашаюсь с ней. — За что он так с тобой?

— Ты все слышал на дне рождении. Я не такая с самого рождения, потому что должна была появиться не с грудью, а с яйцами. — Зара сжимает второй рукой салфетку и отшвыривает ее от себя. — Другие в таких случаях радуются, все-таки новый опыт как ни как. Но не для семьи моего отца. Бабушка, она же мама моей мамы, рассказывала, что они не верили ни единому узи. Твердили, что у них никак не может появиться девочка, представляешь? Папа даже на родах был, чтоб никакой подмены не случилось. А как своими глазами увидел, так даже на руки взять отказался. Мама с бабулей думали, что нужно всего лишь немного подождать и все привыкнут ко мне. Но они не приезжали и не проводили со мной время, потому что… как они не раз потом повторяли уже при мне, они не знали, что со мной делать. Ведь мальчики для них по духу ближе, а тут девчонка. Для них это оказалось тоже самым, что и нло. Если бы мама не была такой беспозвоночной и имела бы хотя бы каплю той силы, которая была в бабуле, она бы ушла от него.

— Но столько лет прошло, а она с ним. Осуждаешь ее?

— Хочу, но не могу. Даже не так, я права на это не имею. Это же ее жизнь, ее выбор. Ну нравится ей подчиняться, что я могу поделать? — Зара допивает содержимое бокала и показывает знаком, чтобы ей больше не наливали. — Я вот, начиная с подросткового возраста огрызаться начала. Они же ко мне так и не привыкли, просто смирились с моим существованием. А я этого сделать так и не смогла. Не смирилась, что меня не любят, а терпят.

Глава 16. Зара

— Я не знаю, кто ему это подсказал, — продолжаю, смотря на окаменевшее лицо Эрика, — но он изменил тактику воспитания. От полного игнора до контроля каждой сферы моей жизни. Именно отец выбирал развивающие секции и кружки, дополнительные уроки с репетиторами. И с каждым годом моего взросления, требований ко мне становилось больше и больше. Если что-то проваливала, то часами выслушивала лекции о том, что я ни на что не способна. Что я позорю его мундир и что ему проще сдать меня куда-то, чтобы я не попадалась ему на глаза. У мамы искать защиты было бесполезно. Ее вполне устраивала эта военщина дома. Иногда казалось, что без его пинка, она сама ничего не может сделать. А ему это и надо было. Для него дом не был домом. А еще одним полигоном, где он отдает приказы и все послушно их выполняют. Спорить было бесполезно, меня никто не слушал и не слышал. Помнишь, ты ехидничал по поводу того, что у меня образование получено тупо онлайн? Это был единственный вариант изучать то, что мне интересно. А не военное дело, как этого требовал отец.

— Я…я… даже не представлял, что все настолько…

— Паршиво? О, нет, это были цветочки, — пожимаю плечами, — хуже стало, когда я съехала от них два года назад. Это можно даже назвать освобождением. И, честно признаюсь, это лучшие два года, которые у меня когда-либо были. Но отец не теряет надежду мне их как-то изгадить. Были и слезы матери, которая при этом читала по бумажке речь теми словами, которые обычно употребляет в быту он. Были и манипуляции с моей совестью, когда каждую неделю начались якобы находиться разные болезни. Как ты уже увидел и услышал, мы вот уже докатились до шантажа. И ведь знает же, зараза, как бить по больному месту.

— У тебя проблема с финансами?

— Эрик, мне двадцать три, у меня маленький опыт работы. Каюсь, мой косяк, потому что не могу долго задержаться на одном месте. То ли действительно дура, то ли фиг знает что еще. И за душой у меня ничего нет. Потому что все, что было, я оставила в отцовском доме. А начинать с нуля без какой-либо помощи очень тяжело. Но даже при этом, я не гонюсь за родительскими деньгами. И больно мне не потому, что отец грозился оставить меня без них. А потому что за этим скрывается куда больший смысл. Он фактически разрывает нашу родственную связь. А зная маму, которая и слова поперек не скажет, она молча примет и это. Ну, что, теперь зная все это, ты уже наверняка приготовился пожалеть меня?

— А надо? — Эрик хмыкает и наигранно хлопает себя по груди. — Даже если бы и захотел, то прости, жилетку для соплей сегодня не надел.

— Это хорошо, — одобрительно киваю и чувствую, как на меня накатывает ощущение того, будто я скинула со своих плеч тонну того, что приходилось в одиночку тащить все это время.

И ведь с первой минуты знала, что рассказываю нужному человеку. Который спокойно выслушает и не будет ахать и охать при этом. По-своему, рационально, переварит сказанное мною и не станет давать ненужные советы. Да и вообще, все мы знаем, что самые лучшие и искрение исповеди выходят с батюшками да с незнакомцами. На первого Эрик, естественно, не тянул. А если бы и захотел, то это был бы горячий косплей с пометкой восемнадцать плюс для какого-нибудь календаря. А вот со вторым вариантом проблем не было. Потому что, как бы Эрик не считал, ни черта мы друг друга не знаем.

— Но хочу признать, ты меня поразила. — Он отвлекает меня от созерцания местности. — Не смотря на все это, ты все-таки пришла на день рождение. Зачем?