Можно ли отказаться от мечты? (СИ)

Тут Дэн окончательно взорвался. Позже говорили, что его голос был слышен на другом конце стройки. Он что-то кричал на Кемаля на турецком. Лера ничего не понимала, только пыталась успокоить Дэна, боясь, что сейчас он кинется на него с кулаками. Благо Костя не ушел, он сможет удержать Дэна. Она положила ладонь ему на плечо и пыталась вернуть к реальности:

— Дэниз, пожалуйста, успокойся! Мы сами разберемся!

Ей было неудобно, что он защищает ее в рабочей ситуации.

На крик сбежалось пол-этажа. Все пытались понять, что предпринять и в чем вопрос.

Через несколько минут Дэн немного пришел в себя, из глаз постепенно ушла чернота и он выдохнул фразу по-турецки, которую ей перевел позже Озгюр:

— Посмей только еще раз поднять голос или оскорбить мою жену!

Он же и увел Дэниза, который бросил ей из коридора:

— Иди к себе в кабинет.

Как будто она во всем виновата!

Костя истерически засмеялся, как только они вошли к себе и закрыли дверь.

— Вот это да! Такого шоу я еще не видел! Это точно был твой Дэниз?

Она глубоко дышала, пытаясь успокоиться и думая, куда ушел Дэниз и стоит ли ему сейчас звонить. Решив, что ему нужно успокоиться, она переключилась на Костю.

— Это твой тихий интеллигентный Дэниз, всегда вежливый и никогда не повышающий голос?!

— Да, я как-то имела удовольствие услышать его крик и очень надеялась, что второго раза не будет, — ответила она, падая в свое кресло.

— Слушай, я даже не ожидал, что у него такая голосина!

В этот момент на пороге появился Дэниз, которого Озгюр все пытался куда-то оттащить.

— Никогда больше не заходи в кабинет к этой сволочи! — зло сказал он Лере.

Она удивленно уставилась на него.

— Но…

— Я сказал, никогда не заходи к нему. Я сейчас поговорю с Айдан-беем и Ильхан-беем. Я этого так не оставлю! Он оскорблял тебя по-турецки!

Для нее в данный момент это было не таким важным, как успокоить Дэниза. Она умоляюще поглядывала на Озгюра, тот все пытался увести Дэна на стройплощадку.

Только они ушли, как в ее кабинет началось паломничество любопытных. Все в один голос не понимали, как милый и улыбчивый Дэниз мог так кричать! Она только кивала с видом: вот теперь вы видите как мне «повезло» и пыталась работать.

Инцидент дошел до начальства и на следующий день ее вызвали в кабинет к Айдану. Кемаль сухо извинился перед ней. Айдан принес ей личные извинения и от лица компании, заверил, что больше такого не повторится и выразил надежду, что эта неприятность не повлияет на лериной работе. Она приняла извинения, улыбнулась всем и пошла работать. А что еще можно было сделать?!

Дэн все равно бесился, что Кемаля не уволили немедленно, но видимо у того были какие-то высокопоставленные покровители. Постепенно вся информация начала протекать мимо Кемаля. Его исключали из переписки, разговоров и праздников. Через месяц он тихо уехал. И Лера вздохнула с облегчением, потому что Дэн все буйствовал, и она боялась еще одной стычки.

С отъездом Кемаля в офисе воцарилось спокойствие и нормальный рабочий режим. Никто не бегал по кабинетам, обсуждая последнюю глупость, которую сотворил Кемаль. Никто не возмущался, никто не сплетничал о нем. Все вернулись к привычной жизни. Тем временем стройка приближалась к своему завершению.

* * *

— Валерьюшка, ты поправилась, — любовно ущипнув ее за жирок животика, сказал он.

— Привыкай, — отшутилась она, плотнее запахивая халат. — Так я буду выглядеть, когда буду беременной.

Зачем она это ляпнула?! Сама не поняла, как-то само собой вырвалось, и она смущенно и испуганно ушла в кухню попить водички, даже не подозревая какую важную тему подняла.

Он зашнуровывал ботинки в коридоре, и она даже не ожидала, что он скажет следующую фразу:

— Мой отец не допустит, чтобы его внук был не мусульманином, — он посмотрел на нее, ожидая реакции.

Она все еще была в благодушном настроении после ванны и, принимая весь разговор в шутку, ответила:

— Хорошо, тогда можно поделить детей: мальчик будет мусульманином, а девочка будет православной.

Он уже поднялся с корточек и уставился на нее.

Она не придала значения его реакции, продолжала шутливо простраивать ситуацию дальше. Для нее это была своего рода игра:

— А что плохого? Что плохого в том, что оба ребенка будут знать две очень древние культуры, оба будут знать как минимум четыре языка, оба будут иметь представление о двух основных религиях.

— Но девочку называю я! — включился он в игру.

— Хорошо, тогда мальчика называю я! — улыбнулась она. — А у тебя уже есть имя для девочки?

— Дерия.

— Даша — отлично, в русском есть аналог — очень удачно!

— А у тебя — имя для мальчика?

— Хм, дай подумать, — она задумчиво откусила кусок яблока. — Надо так, чтобы был вариант и в русском и в турецком… Ну вот например Ильяз или Тимур…

Он скривился, показывая, что ему эти имена не нравятся.

— Ну надо подумать, — остановила она прения. — Но мальчики твои, а девочки мои, — рассмеялась она. Смешно делить шкуру неубитого медведя! — Погоди, ты, что же, хочешь, чтобы мой сын был обрезанным? — до нее только дошло, что означало, что внук такого отца, как у Дэниза, будет мусульманином.

Он остановился как вкопанный: