Можно ли умереть дважды?

— Конечно, мы с удовольствием сделали бы это, не будь он агентом влияния русских.

— Насколько я понимаю, ты никогда не встречался с ним. Комиссар Бекстрём — хитрый жирный коротышка. У него три главных интереса в жизни. Алкоголь, женщины и прожить каждый день себе в радость, и лучше, чтобы он мог получать зарплату, вообще не появляясь на работе. Кроме того, в политическом плане он полный идиот, шведский патриот, ксенофоб, гомофоб и страстный приверженец всех иных фобий, вместе взятых. Зачем, черт возьми, русским понадобилось бы вербовать такого, как он? Ты можешь мне объяснить?

— А зачем иначе надо было давать ему пятьдесят миллионов? Вдобавок он явно должен получить какую-то высокую русскую награду в декабре, когда они будут праздновать свой двадцатипятилетний юбилей. Этому есть только одно объяснение. Они собираются использовать его в качестве агента влияния. И заплатили за его популярность в народе. Вот и все.

— Или они просто хотят наградить его за то, что он помог им вернуть старую музыкальную шкатулку, очевидно очень ценную для них.

— Она также явно имела большую ценность и для Бекстрёма, — усмехнулся шеф контрразведки. — Он сегодня, скорее всего, самый богатый полицейский страны. Целиком и полностью благодаря своей преступной деятельности. Я имею в виду, что…

— Один вопрос, чисто из любопытства, — перебила его Маттей. — Я полагаю, вы следите за ним?

— Да, естественно, — подтвердил шеф контрразведки. — Как раз сейчас он, по-видимому, закончил обедать на веранде «Гранд-отеля» вместе со своим хорошим другом антикваром, и если дальше все пойдет по его обычному пятничному графику, то направится прямо к одной полькой проститутке на набережную Норр-Меларстранд, чтобы она, как обычно, сделала ему так называемый расслабляющий массаж.

— Замечательно, — сказала Маттей. — Тогда, я полагаю, ты позвонишь коллегам из полиции Стокгольма, занимающимся продажной любовью, и позаботишься, чтобы его взяли со спущенными штанами. Потом он сразу же вылетит со службы.

— Я должен понимать это как приказ прекратить наблюдение за ним?

— Нет, — ответила Маттей. — Однако послушайся моего совета: передай его тем, кто занимается такими, как он. Но у меня и мысли нет вместо тебя руководить твоей деятельностью. Что касается Бекстрёма, у нас с тобой полное согласие. Такой, как он, не должен быть полицейским.

— Я обещаю подумать на сей счет, — сказал шеф контрразведки. — Да, относительно тактического планирования, — добавил он.

— Хотя в данном случае ты ошибаешься, — возразила Маттей.

— Что генеральный директор имеет в виду?

— Говоришь, что он, пожалуй, самый богатый полицейский Швеции. Это неправда.

— А кто же тогда?

— Ты как раз с ним разговариваешь, — с улыбкой ответила Маттей. — Ты же наверняка слышал в нашем кафетерии все эти истории о дочери немецкого аптекаря. Она перед тобой.

Часть третья У лисьей норы много выходов

54

После обеда в понедельник 18 августа на второй встрече следственной группы с их вновь назначенным прокурором и руководителем предварительного расследования все пошло наперекосяк уже с самого начала. Ханна Хвасс выразила недовольство работой своих «подчиненных», и, прежде всего, это касалось их главного эксперта, комиссара Петера Ниеми.

Пытаясь придать ускорение расследованию, она после их первой встречи лично связалась с Национальным судебно-медицинским центром и в ходе разговора с сотрудниками выяснила данные, в высшей степени удивившие ее.

Встречаясь с Ниеми на предыдущей неделе, она потребовала взять новую пробу ДНК с черепа, с целью проверить, не идет ли речь об ошибке наипростейшего типа вроде того, что кто-то направил им неправильное сообщение или что-то перепутал. И тогда из слов Ниеми она поняла, что данная работа уже шла полным ходом.

— Представьте мое удивление, — сказала Ханна Хвасс, по-прежнему улыбаясь, — когда мне стало ясно, что мой собеседник из НСЦ просто-напросто не понимал, о чем я говорю. Сначала они, по просьбе следствия, взяли пробу ДНК из черепа и направили результат вам. И мы не получили ни одного совпадения, проверив их регистр, а также регистры полиции и миграционного департамента. Пока никаких проблем.

— Да, все так, — подтвердил Ниеми без намека на улыбку.

— Представьте поэтому мое удивление, — повторила Хвасс, — когда до меня дошло, что они там абсолютно не в курсе, что кто-то из нашей группы якобы нашел ДНК с таким же профилем в каком-то старом деле, которое пылилось в ГКП. И тогда мне стало ясно, что это не их вывод, поскольку они не делали никакого сравнения. Они понятия не имели, о чем я говорю.

— Я получила это сообщение от моего знакомого в ГКП и, как только он переслал мне их материалы, отдала Петеру, чтобы он взглянул на них, — стала объяснять Надя. — Он более компетентен, когда дело касается сравнения ДНК.

— Спасибо, Надя, ты очень любезна. — Петер улыбнулся ей. Потом кивнул Хвасс, уже без улыбки, прежде чем продолжил: — Да, все правильно. Там было полное совпадение. Плюс четыре, как говорят в Линчёпинге, а выше и невозможно.