Можно любить и лысых

Кабан снисходительно улыбается и говорит карлику, тыкая через плечо в меня свой указательный палец:

- Он не очень-то вежлив и покладист, как ты думаешь?

Затем он натягивает на себя штаны, а так как молнии нет на ширинке, прикрывает это место рубашкой.

- А вы-то кто такой, господин Поташ? - начинаю я с той безжалостностью, с которой журналисты добиваются интервью с интересующими их лицами, чтобы в дальнейшем разоблачить их.

- То есть, как это?

- Я говорю о вашем занятии.

- Я - артист мюзик-холла.

- Какого направления?

- Я работал в иллюзионе на пару с товарищем, но он влюбился в одну девицу, которой понадобилось мое место, и я очутился за бортом. Потом я работал в кино, помощником по звуку, там встретился с Кри-Кри. Мы почувствовали взаимную симпатию и ему нужен был секретарь.

- Значит, вы - его секретарь?

- Именно так.

- А в чем заключаются ваши секретарские обязанности? Игра в белот и включение телевизора?

Он краснеет. Его лицо, за исключением шишки, пылает.

Тогда я нажимаю на кнопку, которой пользуюсь, чтобы вызвать Матье. Я нажимаю, как и условлено, три раза. Вскоре появляется рыжий Матье с данными на Поташа.

Дело вот в чем: на нашей двери весит табличка "Входите без звонка". Прибывший волнуется. Если это - клиент, то Матье, после того, как его усадит (клиента, разумеется, а не Матье), уже снимает отпечатки пальцев и справляется о досье на посетителя.

На квадратике картона я читаю:

"Роберт Поташ, родился в Понтено, воспитанник сиротского приюта. В 16 лет осужден за угон машины. В 25 лет участвовал в вооруженном нападении (в банде был шофером). В 28 лет осужден на 18 месяцев тюрьмы за подлог чеков. В заключении сошелся с Мартивэ Жозефом - профессиональным фокусником. Вместе разработали номер. После освобождения доработали его. С тех пор данные о нем отсутствуют".

Кивком головы благодарю Матье. Хороша птичка! А мой рыжий - вот настоящий фокусник. Он деликатно выходит, а я протягиваю Поташу карточку.

- Что-нибудь забыто? - спрашиваю я. Он внимательно читает текст, изредка подмигивая мне. Когда кончает, спрашивает:

- Черт возьми, как вы узнали все это?

- Это - мое ремесло, дружок. Ну, так как?

Он качает головой.

- Старая история. Сами понимаете, когда растешь беспризорником, то...

Я забираю у него карточку, рву и выбрасываю в корзину для бумаг. Видимо, это успокаивает моего собеседника и производит на него впечатление, что прощаются его прошлые поступки. Нет ничего отраднее отпущения грехов, независимо, где и как оно происходит.

- А не ты ли провоцировал муки Кри-Кри? - спрашиваю я.

Он подскакивает.

- Не говорите так, патрон!

Замечательно, он назвал меня патроном - вероятно, за мое всезнание его прошлого.

- Я всем обязан Кри-Кри. Он - великий человек.

- Значит, ты волнуешься за него!

- Очень!

Он ерзает на стуле и добавляет:

- Я боюсь не только за второе июня. Второе июня - это сон есть сон. Не так ли?

Жестокая действительность

Ролан, шатаясь, выходит из ванной. Он делает вид, что ему море по колено. Удивительно то, что, находясь в таком состоянии, он лезет напролом, как осел, нажравшийся возбудителя. Причем, он весьма уверен в своих возможностях.

Сам по себе, это - классический пример "души общества". Нос с легкой горбинкой, полноватая фигура, симпатичный, очень общительный. Убежден, что при случае он может и постоять за себя.

Но это - не тот человек, ради которого могут чем-то пожертвовать, хотя он, вероятно, преданный друг, скромен, готов прийти на помощь и в хорошем, и в плохом. Он - сильный, крепкий, с развитой мускулатурой, очень подвижен. Он трудолюбив и безотказен даже в опасном поручении. Жить с ним, несомненно, легко. Он всегда наготове: и в холод, и в жару, и в снег, и в бурю.

Но не думаю, что он способен на безумство, на порыв. Вообще, он француз, как по характеру, так и по поведению.

В данный момент его бросает от одной стены к другой.

- Ух, мне стало лучше! - говорит Ролан. - Видишь ли, все дело не в том, СКОЛЬКО выпьешь, а в том, ЧТО пьешь. А я пил все подряд. Спиртное я переношу хорошо, но когда смешаю - нет! Если бы только водка и ликер. Но вклинивается пиво, и дело - швах!

Я перестаю его слушать, потому что в этот миг на улице раздается вой сирены. Похоже, сюда мчится полицейская машина.

Сирена смолкает, и машина останавливается перед домом.

О, боже! Еще не хватало вляпаться здесь! Кто-то все предусмотрел. Убийца, сделав дело, сам же вызвал и полицию.

Внезапно я понимаю, для чего было все это сделано.

- Где она прячется, моя красотка? Мне надо побыстрее ее накачать.

- Вероятно, в своей комнате.

- А ты не останешься? - спрашивает он, видя, что я тороплюсь к выходу. - Вдвоем мы сделаем ей "Туннель под Монбланом".

- Нет, не могу, у меня свидание с другой, ее зовут Либерте Шер. Желаю всяческих успехов.

По счастью, кабина лифта все еще на этом этаже. Я вхожу в нее и спускаюсь в подвал, где находятся гаражи квартиросъемщиков.

Несомненно, убийца улизнул этим путем.

Военный лагерь в томительном ожидании