Мрачные истории, как вы любите

Он поднял голову и увидел, что на табличках теперь было написано "200 ДОЛЛАРОВ ЗА 3 МИНУТЫ" и "БЕСПЛАТНЫХ ОТВЕТОВ НЕТ".

— Подождите, — сказал он. — Здесь было написано по-другому. Вы меня обманули.

Как и прежде — ну, или почти — Человек-ответ сказал:

— Возможно, вы сами себя обманули.

И как прежде, Человек-ответ стал отдаляться, словно на рельсах. Начала наступать серость. Фил боролся с ней, но безуспешно.

Он очнулся за рулем "Бьюика", услышав стук в окно с пассажирской стороны.

— Пап? Папа, проснись!

Он огляделся, сначала не понимая, где находится. Или в каком времени. Затем увидел своего сына, вглядывающегося в окно. С ним был его друг Гарри Уошберн, оба были в одинаковых кепках "Ред Сокс". Это помогло Филу сориентироваться. Сейчас не 1937 год, а 1951. И он уже не молодой человек, недавно получивший диплом юриста, а ветеран войны, достаточно значимый в этой части Нью-Гэмпшира, чтобы считаться достойным и реальным кандидатом в Сенат США. Муж. Отец.

Он наклонился и открыл дверь.

— Привет, малыш. Кажется, я задремал.

Джейк не проявил интереса к этому.

— Мы опоздали на автобус, потому что играли в "перец"[227] за школой. Отвезешь нас домой?

— Что бы вы делали, если бы меня здесь не было?

— Пошли бы пешком, канешн, — ответил Джейк. — Или попросили бы миссис Кин нас подвезти. Она добрая.

— И красивая, — добавил Гарри.

— Ну что ж, садитесь. Я купил кое-что в Норт-Конвее, что может вам, ребятам, понравиться.

— Правда? — Джейк сел спереди, Гарри — сзади. — Что же?

— Сами увидите. — Фил посмотрел на то место, где стояли стол и зонтик Человека-ответа. Он заглянул в бумажник и увидел сотенную купюру, сложенную за водительским удостоверением. Если только всё это не было сном — а он знал, что это было наяву, — то, наверное, Человек-ответ вернул купюру обратно. Или, может, он сам её туда положил.

Он поехал домой.

* * *

Телевизор произвёл настоящий фурор. "Кроличьи уши" принимали только WMUR из Манчестера (изображение иногда — ладно, часто — было с рябью), но когда Фил установил антенну, Паркеры поймали два бостонских канала, WNAC и WHDH.

Фил и Салли наслаждались вечерними шоу, такими как "Час Реда Скелтона"[228] и "Театр Шлица"[229], но Джейк не просто наслаждался телевизором; он влюбился в него с пылом первой любви. После школы он смотрел "Уикдей Матиней", где всю неделю показывали один и тот же старый фильм. Смотрел "Кантри-Джембори Джека и Пэта"[230]. Смотрел "Бостон Блэки"[231]. Смотрел рекламу сигарет "Кэмел" и чистящего средства "Баб-О". По субботам он собирался со своими друзьями, как в церкви, чтобы смотреть "Кролика-крестоносца"[232], "Маленьких негодяев" и тысячи других старых мультфильмов.

Поначалу Салли Энн это забавляло, но потом она начала тревожиться не на шутку.

— Он подсел на эту штуковину, — сказала она, даже не подозревая, что этот родительский страх будет повторяться еще многими поколениями. — Он больше не играет с тобой в мяч, когда ты приходишь домой, только хочет смотреть какой-то старый дешевый фильм про Хопалонга Кэссиди[233], который видел уже четыре раза.

На самом деле, Джейк иногда хотел поиграть в бейсбол с отцом, но такие эпизоды случались всё реже и реже. В дотелевизионные дни Джейк ждал бы отца на крыльце с перчаткой и битой наперевес.

Правда заключалась в том, что Фила не так сильно беспокоила потеря интереса сына, как это волновало Салли. Когда Человек-ответ сказал ему, что Джейк не будет никогда играть в профессиональный бейсбол — даже в старших классах, — его мысли сначала нарисовали (как и мысли любого родителя) мрачную и ужасную картину. Теперь же казалось, что причина была более прозаичной: Джейк просто терял интерес к бейсболу, как сам Фил в свое время потерял интерес к обучению игре на пианино, когда был примерно в возрасте Джейка.

Вдохновленный такими телесериалами, как "Одинокий рейнджер"[234] и "Дикий Билл Хикок"[235], Джейк начал писать собственные вестерн-рассказы. Каждый из них сопровождался восклицательным знаком и носил такие названия, как "Пальба в Ларами!" и "Перестрелка в каньоне Мертвеца!" Они были аляповатыми, но не такими уж плохими... по крайней мере, по мнению отца автора. Возможно, когда-нибудь он станет писателем, а не аутфилдером в "Бостон Ред Сокс". Фил считал, что это было бы замечательно.

Однажды вечером позвонил Блейлок Атертон и спросил, не надумал ли Фил баллотироваться в Сенат, возможно, не в этот раз, но как насчет 1956 года? Фил ответил, что рассматривает такую возможность. Он сказал Атертону, что Салли Энн не была в восторге от этой идеи, но заверила, что поддержит любое его решение.

— Ну, не раздумывайте слишком долго, — сказал Атертон. — В политике нужно думать наперед. Время — это такая штука, оно летит.

— Я это уже слышал, — ответил Фил.

* * *

В одно субботнее утро в феврале 1952 года Гарри Уошберн вошел в домашний кабинет Фила, где тот просматривал показания свидетелей для предстоящего судебного процесса. Фил с тревогой заметил кровавую полоску на одной из веснушчатых щек Гарри и ещё больше крови на его руках.

— Ты поранился, Гарри?