Мрачные ноты

Прескотт переключает передачи, затем тянется, чтобы подцепить пальцем подол моей юбки.

— Сегодня ты у меня кончишь.

Я шлепаю его по руке. Господи, я не должна была провоцировать его комментарием о пирсинге. Глупая, глупая, глупая!

— Где твое домашнее задание?

Он резко снижает скорость и указывает большим пальцем через плечо. Ремень безопасности сигналит, когда я практические падаю на колени в зазор между сидениями.

Пока я собираю папки с пола, одна фара ослепляет меня через заднее окно.

— Он следует за нами.

Прескотт прибавляет скорость. Особняки размываются. Знаки «стоп» и перекрестки появляются и исчезают. Думаю, он не беспокоится о нарушении закона. К счастью, Лоренцо не разделяет его глупость. Мотоцикл придерживается ограничения скорости и останавливается на каждом светофоре. Возможно, у Лоренцо с собой наркотики или есть неоплаченные штрафы. Какой бы ни была причина, он отстает и в конечном итоге пропадает из виду.

Тяжело дыша, я собираю остальные папки Прескотта.

— Он отстал.

Прескотт задирает мою юбку до бедра, ущипнув через трусики мою промежность.

— Детка, я собираюсь тебя жестко трахнуть этим вечером.

Я откидываюсь назад на сиденье и пытаюсь контролировать свое дыхание.

Трясущимися руками пристегиваю ремень безопасности.

— Нет, ты не посмеешь.

В моем ответе присутствует большая доза убеждения. И, возможно, малюсенькая капелька сомнения. Я и раньше избегала подобных предложений Прескотта, которые могу сосчитать по пальцам одной руки.

Он смеется.

— Это мы еще посмотрим.

Когда он поворачивает в сторону Джексон Авеню и уходит от реки, мне не приходится спрашивать, куда он направляется. Пока мы едем шесть минут пути до нашего обычного места, я использую лампочку над головой, чтобы пролистать его задания и заметки. Он довольно организованный для парня, которому нет дела до домашнего задания. Его задачи изложены аккуратным почерком и обозначены сроками. Все, что он описал, достаточно легко выполнимо.

Машина въезжает на пустырь, окруженный джунглями сорняков с заколоченными домами, которые не смогли пережить последний ураган.

Выключив двигатель, Прескотт поворачивается ко мне.

— У меня есть предложение.

Дрожь пробирает мои внутренности. Все, что он предлагает, оплачивается большей ценой.

— Полагаю, что ты выполняешь домашнее задание многим моим друзьям, и кто знает, скольким еще. — Он наклоняется ко мне. Его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего.

У меня не было возможности поговорить с другими ребятами о расписании и заданиях. Еще один ужасающий пункт в списке моих дел.

Его рука, словно змея, пробирается над моим бедром к зазору между коленями. Дернув ими, мои ноги сталкиваются с дверью.

Фыркнув, он напряженно смотрит вперед, сжимая пальцами руль. Пальцами, которыми я не могу терпеть прикосновения.

Прескотт прислоняется головой к подголовнику.

— Не желаю тебя ни с кем делить.

— Какая жалость.

— Бл*д, Айвори! Какая же ты... — Он потирает гладко выбритую щеку и смягчает тон. — У меня появилось больше денег. Я заплачу тебе больше, намного больше остальных, только бы ты перестала с ними видеться. Назови сумму.

Он не сможет себе этого позволить. Я мысленно суммирую ежемесячные коммунальные услуги, ипотеку, продукты и школьные принадлежности. Черт, это большие деньги. Но сделав глубокий вдох, я называю ему сумму.

— Будет сделано.

Что? Его чертово пособие в состоянии оплатить все мои счета?

Я обнимаю себя руками.

— Все, что от меня требуется, это перестать помогать другим?

— Да, и перестать меня отвергать. — Его пальцы обхватывают мое колено, подтягивая к себе ногу.

— Я... я, — Задыхаюсь, когда пытаюсь ослабить его хватку. — Я не могу. — С ним бесполезно бороться. — Отпусти.

— Я собираюсь заполучить тебя в любом случае. Перестань всё усложнять. — Он отпускает ногу и поднимает руки. — Как, по-твоему, это выглядит?

Отстраняясь к двери, я закрываю лицо рукой. Черт, какой у меня выбор?

Могу отказаться от Прескотта, забыть о его деньгах, и попытаться компенсировать потерянные средства с другими парнями, которые хотят того же, чего и он.

Или скажу им всем отвалить, обрушив на себя ипотечный дефолт. Мне еще нет восемнадцати. Я могу пойти в социальную службу и объяснить свою ситуацию. Может, они возьмут меня на воспитание. Возможно, есть шанс, что новый дом будет слишком далеко от Ле Мойн. Могу ли я доверить свое будущее какому-то взрослому, который решит, какую школу мне посещать? И что насчет Шуберта? Временная семья может не позволить мне взять его с собой. Мое сердце сжимается при одной мысли об этом. Он ведь не просто кот. Шуберт — последний подарок моего отца перед смертью. Он единственное живое проявление любви, которое у меня осталось.

Или я могу принять предложение Прескотта, вытерпеть хотя бы один школьный член и оставить себе дом, учебу и кошку.

Слезы давят на глаза, когда я заставляю себя ответить.

— Окей.

— Окей? — Он приподнимается, поворачиваясь всем телом ко мне. — Значит, окей... — Он кружит по кругу в поисках пустого заросшего участка, и останавливается, когда его взгляд упирается на заднее сиденье. — Выходи.