Мрачные сказки братьев Гримм

На левой руке девушки красовалось золотое кольцо с насыщенным алым рубином. Юноша попытался снять украшение, чтобы оно не испортило рагу, но кольцо не поддавалось. Тогда, рассерженный, он просто отрубил палец девушки и швырнул в другой конец кухни. Ошарашенная, Гретель наблюдала, как обрубок, прорезая воздух, пролетает над огромной горой горшков и кастрюль, за которой она пряталась, и приземляется прямо ей на колени. Гретель чудом смогла сдержать крик.

Юноша взял клетку и направился к ступеням.

– Я туда и обратно, мама, – сказал он. – Проследи за моим жарким!

Как только молодой человек скрылся, старушка нырнула за гору горшков и кастрюль.

– А теперь иди, милая! – прошептала она. – Беги отсюда и больше никогда не возвращайся!

Слова заставили Гретель очнуться. Она помчалась по ступеням к выходу, но остановилась: шёл проливной дождь, и от тропинки из пепла не осталось и следа. Даже семена чечевицы утонули в дождевой грязи. Гретель не могла найти дорогу домой.

Но вдруг она увидела нечто невероятное: местами семена чечевицы пустили ростки. За то недолгое время, что Гретель находилась в доме, сквозь сырую почву пробились зелёные побеги, и бледные листики указывали путь из леса. Гретель побежала что есть мочи.

Добравшись до дома вдовы, Гретель заперлась в своей комнате. Хозяйка подошла к спальне и, прислонившись к двери, спросила, всё ли в порядке. Ответа не последовало.

Гретель лежала, уткнувшись в подушку. Перед её глазами так и стоял образ юноши ― в руке его блестело лезвие, раз за разом пронзающее тело невинной девушки. Нет, не так: клинок принадлежал не молодому человеку – то было лезвие отцова меча, а девушка – сама Гретель, белой шеи которой коснулась холодная сталь. Вместо черт того юноши девочка видела черты отца.

– Есть ли в этом мире хорошие взрослые? – вскричала она.

О, как бы она хотела, чтобы брат был здесь. Но его не было. В живых.

«Это всё моя вина, – подумала Гретель и внезапно осознала, что с самого начала твердила себе одно и то же. – Это я во всём виновата. Нам не следовало убегать из замка. И есть стены того дома. И я не должна была оставлять Гензеля одного в лесу! ― Гретель задрожала. ― Все взрослые хотят меня убить! И я их не виню! Что со мной не так? – Её затрясло. – Почему я такая ужасная?»

– Не будь такой глупой, – вдруг раздался голос.

Гретель, вздрогнув, оглянулась. В комнате кроме неё никого не было. Кто же тогда произнёс эти слова? Гретель заглянула под дверь: вдова уже ушла. Тогда она посмотрела на окно.

На подоконнике сидел чёрный ворон. Удивлённая, Гретель уставилась на него. Постучав клювом по стеклу, он спросил:

– Ты не против, если мы зайдём?

Вытерев заплаканное лицо, Гретель подошла к окну.

– Мы?

– Да, мои братья и я.

Гретель открыла окно, и в комнату вихрем ворвались три чёрных как ночь ворона.

– Ты не должен называть её глупой, – сказал второй ворон первому, – это невежливо.

– Даже если это правда, – согласился третий.

Первый ворон откашлялся.

– Мы тут как раз мимо пролетали, дорогуша, и увидели, что ты грустишь. Нам стало не по себе.

– Личная ответственность, – пояснил второй.

– Случайные свидетели, – добавил третий.

Гретель, у которой и без того выдался непростой денёк, шлёпнулась на кровать и уставилась на гостей.

– Понимаешь ли, – продолжал первый ворон, – все те неприятности, которые выпали на твою долю и на долю твоего бедного братца, – это следствие… полагаю, ты бы назвала это неосторожный разговор, который состоялся между нами тремя. – Он виновато опустил голову.

Гретель неотрывно смотрела на него.

– Неосторожный, – повторил второй ворон.

– Что это значит? – спросила Гретель.

Закатив глаза, третий ворон отвечал:

– Неосторожный, милая девочка, означает, что мы не должны были разговаривать о том, о чём говорили, в том месте, где говорили об этом.

– Да уж, так явно лучше, – проговорил второй. – Почему бы нам просто взять и не рассказать ей всё как есть?

И тогда, пригладив перья и устроившись поудобнее на подоконнике, три ворона рассказали Гретель всё с самого начала: о последнем желании её деда, о том, как отец девочки всё равно нашёл портрет, и о том, как он похитил её маму…

– Сделал что? – перебила его девочка.

– Так, поехали дальше, – ответил второй ворон.

Затем вороны поведали Гретель об их неосторожном разговоре и о том, как добрый слуга отца, Верный Иоганнес, услышал его и вмешался в ход событий.

– Видишь ли, – продолжал первый ворон, – свадьба твоих родителей была обречена.

– Мы трое знаем всё о судьбе, – вмешался второй.

– Это что-то вроде нашей работы, – подхватил третий.

– Они были обречены, – начал первый ворон. – Но то, что они сделали с вами, с детьми…

– Я бы сказал, что это выходит за рамки проклятия, – закончил второй.

Третий ворон тут же добавил:

– Но это определённо не твоя вина.

– Возможно, даже наша, – с благородным видом отвечал третий. – Если бы мы не открывали свои клювы, ничего бы не произошло.

Гретель нахмурилась:

– Потому что мы вообще не появились бы на свет?

– Именно!

– Звучит ненамного лучше, – заметила девочка.

– Хм-м, – произнёс первый ворон, – думаю, что так верно.