Мрачные сны Атросити (СИ)

— Ты устраивал прощальную вечеринку, уходя из дома? — шепотом спросила Энигма, оглядываясь по сторонам.

Марк ничего не ответил. Ему стало горько от наплывших воспоминаний. Он хотел впустить в комнату солнечный свет, но расшторивать окна побоялся. Мало ли, что.

В стенах дома ужасы пережитой ночи стали казаться далекими и какими-то фантасмагоричными. Наступление дня словно вернуло Марка к реальности. Но даже теперь, запершись в собственной квартире, он не чувствовал себя в безопасности.

— Есть свечки? — спросила Энигма.

— Надо поискать. Идем на кухню.

Когда они оказались в просторной кухонной комнате, Марк предложил Энигме присесть, а сам принялся рыться в ящиках.

— Здесь еще тоскливее, чем под мостом, — услышал он за спиной.

— Здесь было иначе, пока Ива не пропала, — сказал Марк, сжав от горечи зубы.

Вскоре на столе оказалось несколько свечек, и пространство мгновенно преобразилось. На стене заплясали тени, которые словно заигрывали с живыми. Марк предложил Энигме перекусить, и они на двоих съели пачку искусственного сушеного мяса и овощей. Готовить из них что-то не представлялось возможным: электричество еще не подали. В любом случае, голод прошел.

— Смотри, — Марк разложил на столе кухонные ножи. — Вот этим я планируюсь защищаться на острове.

— Защищаться? Это смешно. Подготовленный человек выхватит у тебя оружие и пырнет собственным же ножом. Но вот в хозяйстве пригодятся.

Марк пожал плечами и завернул приборы в кухонное полотенце, чтобы потом уложить их в рюкзак. Энигма зевнула, потянулась и ушла обратно в зал, оставив Марка наедине с его мыслями. Ему стало ужасно одиноко. Всего за несколько дней он потерял и обрел многое. Он столько бед прошел вместе с Энигмой, она казалась единственным настоящим составляющим его жизни. Он чувствовал себя бесконечно виноватым за свою тягу к ней. И чувствовал себя несчастным от ее отстраненности. В то же время его душу рвали мысли об Иве — хотя его цель, как и ее образ, стали казаться совсем призрачными, как будто это все было в другой жизни. И даже воспоминания о том, как Ива на этой самой кухне готовила ему завтраки, не смогли мысленно приблизить его к ней.

Если бы часы на стене работали, они бы тикали, нарушая тишину, и показывали девять утра. Но экран располосовала трещина, внизу свисала паутинка, а на циферблате навечно застыло тринадцать минут пятого. Марк собрал два рюкзака и притащил их в зал. Сквозь щели в шторах просачивался бледный свет солнца, а Энигма дремала на диване с «Вневременными историями» в руках. Марк сразу узнал этот сборник по желтому корешку. Вот ведь, нашла тайник! Он тяжело вздохнул: какой трогательной казалась она сейчас в объятиях с книгой. Марк накрыл ее пледом и ушел спать в комнату.

Просторная холодная постель казалась чужой, неуютной. Сны крались где-то поблизости, но упрямо избегали Марка. Не шли у него из головы безумные роботы, таинственные парящие шары, чокнутые последователи Зверя. То и дело перед глазами вспыхивали прожекторы полицейских, сияющие желтым пламенем линзы, вымазанные черной краской плакаты. Сердце отбивало дикий ритм, мешая спокойствию. И все же спустя мучительный час он провалился в тревожный, изматывающий сон.

К вечеру он проснулся и обнаружил на диване вместо Энигмы записку.

Если я не вернусь тринадцатого к утру, не жди меня. В тот же день в половину первого отбудет судно, не опоздай. Приди туда заранее и найди Тома Амиса. Это молодой диспетчер, темненький, вместо правой ноги протез. Скажи, что ты от меня — он поможет. Учти, судно снабжения ходит только два раза в месяц.

Твой верный друг, Э. К.

Глава 9. Без вранья и сказок

Атросити был пуст и неприветлив с ним. Комендантский час еще не пробил, а жителей уже было не найти на темнеющих улицах. Этот пустующий город не вызывал гордости. Он хотел бы взглянуть на тех, о ком, как считал, заботился, но одновременно с этим боялся разочарования. Боялся убедиться в том, что все они — безвольные мыши.

Словно в ответ на его мысли с неба по рельсам спустился воздушный трамвай. Он подсоединился к крытой надземной остановке, задержался на минуту, после чего двинулся обратно вверх. С шипящим звуком раздвижные двери, находящиеся на нижнем ярусе остановки, открылись, и на улицу вышло несколько человек в спецовке — работников Машиностроительного завода.

Тут-то он понял, что видеть их совсем не рад. И дело было не в том, что с ними что-то не так. Дело было в нем самом. Он поправил капюшон плаща, скрывающий его лицо, и спрятал руки в карманы, хоть они и были крыты перчатками. Работники прошли мимо, тихо переговариваясь о прошедшем дне, и он вздохнул с облегчением, что на него не обратили внимание.