Мрачные тайны Луарвига

- Может быть… Но всё равно в нём что-то не так. По документам ему двадцать девять лет. Возможно, он гений и вундеркинд, не спорю, такое случается. Но у него иногда бывает такой взгляд… - Макс поморщился и щёлкнул пальцами, подбирая слова. – Не как у старого человека, не усталый, а… знаешь, какой бывает у тех, кто повидал в жизни всякое, самое страшное и самое прекрасное, ничему не удивляется, ничего не боится и уже ничего не ждёт. Словно он живёт уже целую вечность, словно ему надоел не только мир, но и скука. Как Агасфер… Вечный Жид, бесконечным блужданиям которого нет конца… - он перевёл дух после непривычной для него речи. – Это бывает не всегда, но иногда у него мелькает именно такое выражение, и тогда даже мне становится не по себе…

Макс посмотрел на меня и сообщил:

- Между прочим, у тебя сейчас именно такой взгляд.

Я вымученно улыбнулась.

- Не обращай внимания. Хотя, когда ты говорил, я вдруг действительно почувствовала себя Агасфером… Вечным Жидом…

- МакЛарен – не тот, за кого он себя выдаёт, - подвёл итог нашего разговора Макс.

- Не знаю… Может оказаться, что на самом деле он и есть Джулиан МакЛарен, тот самый, единственный… Я встречаюсь с ним сегодня в «Чёрной розе». Хочу выяснить, что он собой представляет.

- В «Чёрной розе»? – уточнил Макс.

- Почему бы нет? Лучше скажи, что с нашей картиной?

Он поморщился.

- Ничего хорошего. Я не мог сказать Тэнгу, почему мы хотим убрать картину из галереи. Ему это знать ни к чему. Пришлось жать на то, что на неё снова могут покуситься, и что, судя по всему, она очень дорогая, куда дороже, чем предполагал дель Соль. Еле уломал его. Теперь он уламывает Портмана. В любом случае, скоро галерею закроют, ночью её будут охранять, а утром, я надеюсь, её уже привезут сюда, и мы запрём её внизу, в сейфе. До аукциона…

- А потом её придется продать?

Макс бросил на меня быстрый недовольный взгляд. Он тоже думал об этом. Он искал способ, как избежать выпуска картины в свободное плавание и при этом не нарушить последнюю волю старого друга.

- Мы сами можем выкупить её, - предложил он. – Всё равно деньги пойдут на благотворительность. Не жалко.

- Макс, на аукционе цены на неё могут взлететь до небес.

- Ладно, - махнул рукой он. – Я что-нибудь придумаю. А пока, пойдём, посмотрим, что Кинг приготовил нам на обед. У меня разыгрался аппетит, да и тебе нужно как-то дожить до твоего ужина при свечах.

 

Без пяти восемь я вошла в Звёздный зал «Чёрной розы» в сопровождении утончённого и предупредительного красавца-метрдотеля в смокинге. Джим лично встретил меня в фойе, поприветствовал негромким приятным голосом и с обаятельной и услужливой улыбкой поцеловал пальцы протянутой ему руки. Проводив меня в зал, он отодвинул кресло возле столика, расположенного в сумраке мерцающей красотами звёздного неба беседке из синего пенелопского мрамора с вкраплениями радужно искрящейся слюды. На фоне таких же стен высокие античные колонны беседки и изысканно выточенная балюстрада казались прозрачными и даже призрачными, словно их силуэты только угадывались в сиянии южной ночи.

Покрытый белоснежной скатертью столик был сервирован на двоих фарфором и позолоченным серебром. В глубинах хрусталя мерцали золотистые галактики искр, отражающих свет десятка свечей, горящих на подвешенной над столом люстре из кварца. Погрузившись в уютное резное кресло, я с блаженным видом огляделась по сторонам. Ближайший столик был метрах в семи от меня и высвечивался из темноты таким же неверным светом свечей, от чего казался лишь деталью интерьера.

- Могу я предложить мадам бокал мадеры из собственных погребов господина советника? – с нежнейшей улыбкой поинтересовался Джим.

Я бывала в его владениях довольно часто, и он, конечно, знал, что я люблю мадеру, но вряд ли имел свободный доступ к погребам советника Грандера. Скорее, это был благородный жест Эдди, как радушного хозяина. Я милостиво кивнула, и Джим наполнил мой бокал.

- Если вам что-то понадобится, вам известно, как дать мне об этом знать, - он взглянул на хрустальный колокольчик рядом с вазой, в которой исходили от нежности белоснежные лилии.

- Неужели ты сам будешь прислуживать за столом? – уточнила я. – Не слишком ли много чести…

- В самый раз… - шепнул он, взглянув мне в глаза. – К тому же это доставит мне истинное наслаждение.

Я пригубила вино, чтоб скрыть усмешку, а он беззвучно исчез в темноте. За последние годы я уже отвыкла от такого обращения, а ведь когда-то это было для меня привычным делом. Неужели меня опять будут носить на руках, окружать заботой и возводить на пьедестал? По правде говоря, иногда это бывает очень утомительно.