Мрачные тайны Луарвига

- Теперь я могу сказать? – уточнил тот. – Спасибо. Так вот, - он обратился ко мне, - всё дело в одной картине. Начну сначала… У моего отца был старый друг, его звали Мигеле Фернандес дель Соль. Он был такой же чудак, что и папа, но куда более безобидный. Он жил спокойно в своём доме на авеню Пари, содержал небольшую, но довольно престижную антикварную лавку и писал какие-то исследования по истории изобразительного искусства. Он жил один, и после смерти отца я навещал его, чтоб он не чувствовал себя слишком одиноко. У него не было родственников, и все его друзья давно отошли в мир иной. Короче, месяц назад он скончался, оставив после себя этот самый дом и лавку, назначив меня своим душеприказчиком. Всё своё имущество он завещал продать на аукционе и передать деньги в благотворительные фонды и часть – школе искусств, в попечительский совет которой он входил. Он сам составил полный каталог своего имущества, который был по его распоряжению напечатан в антикварном бюллетене за позапрошлый месяц. Каталог снабжён подробными пояснениями к каждой позиции с указанием оценочной стоимости. Произведения искусства, подлежащие продаже, выставлены в галерее Портмана, арендованной на ранее зарезервированные им средства. Аукцион назначен на восьмой день Рэу, то есть через три недели. Казалось бы, такая завидная предусмотрительность должна была бы обеспечить беспроблемное исполнение его последней воли. Но проблема всё же возникла…

- Ну, какая это проблема? – фыркнул Терренс. – Кое-кто желает купить одну из вещей без аукциона…

Макс метнул на него гневный взгляд, потом посмотрел на меня.

- Наверно, он прав, это не проблема. Но это довольно странные обстоятельства. Речь идёт о картине, написанной маслом на кипарисовой доске. В каталоге она числиться как «Посещение больной» Яна ван Эйка, 1435 год.

Я нахмурилась, вспоминая то немногое, что мне было известно о Северном Возрождении и фламандской живописи того времени. Макс тем временем продолжил:

- Началось всё с того, что к моему адвокату Руфусу Тэнгу, который занимался формальностями, обратился некий Магнус Ван Тот, с предложением продать ему картину за сумму в три раза превышающую ту, что указана в каталоге. Ты знаешь старика Тэнга, он формалист и зануда, и потому предложил этому господину поучаствовать в аукционе. Спустя несколько дней некий художественный музей Алкора предложил за картину сумму в десять раз больше. Тэнг обратился ко мне, и я сказал, что воля покойного для нас закон. Им тоже предложили дождаться аукциона. Неделю спустя явился некий посредник, который не пожелал назвать своего клиента и предложил в сумму на два порядка выше каталожной.

- Сколько указано в каталоге? – спросила я.

- Десять тысяч кредов.

- Прилично для подделки…

Макс и все остальные изумленно воззрились на меня. Я пожала плечами.

- Может, это не подделка, а подражание или другой художник, которого принимают за Ван Эйка. Вы можете этого не знать, но на самом деле картины этого художника на Земле очень ценятся, они хранятся в лучших музеях и галереях планеты, их вывоз категорически запрещён. Если эта картина была вывезена контрабандой, то она подлежит безусловному возврату на Землю по Лознийской конвенции 2204 года. Ваш антиквар не мог об этом не знать. Объявив эту картину произведением Ван Эйка, он фактически подписал запрос о её возврате. Не думаю, что он действительно верил в то, что картина подлинная.

- Она подлинная, - кивнул, наконец, проснувшийся Терренс. – Мы провели экспертизу доски, красок и лака. Они соответствуют дате, указанной в каталоге.

- Ян Ван Эйк был очень популярным художником. Ему подражали. Это может быть другой художник.

- Может, - пожал плечами рыжик и кивнул задумавшемуся Максу. – Продолжай.

- Вероятно, он просто набивал ей цену, чтоб продать подороже, - пробормотал тот, - Если все эти претенденты поверили, что это Ян Ван Эйк, и у них появилась надежда перехватить его до того, как её заметят эмиссары комитета по возврату похищенных ценностей… Может, потому они и торопятся?

- Всё же расскажи до конца, - предложила я.

- Рассказывать осталось немного. Неделю назад картину пытались похитить, проникли ночью в галерею Портмана и хотели её унести. Им помешал патруль, заметивший свет фонариков сквозь стеклянные двери. Картину нашли в зале на полу возле стены. Преступники скрылись через чёрный ход.

- Она большая?

- Шестьдесят на восемьдесят пять сантиметров.

- Да, с такой картиной, да ещё на кипарисовой доске не так легко убежать.