Мрачные тайны Луарвига

Он ушёл и снова бродил по улицам, раздумывая о чём-то и пытаясь настроиться на главный поединок в своей жизни. Но всё было не так. И всё те же тревога, тоска и одиночество выхолаживали сердце. И ветер, наконец, пробрал до костей, заставив поёжиться от холода. Ригорский плащ уже не спасал.

В полночь он подошёл к мрачной арке подворотни и, достав из ножен кинжал, стиснул затянутой в перчатку рукой удобную рукоятку. На мгновение задержав дыхание, он вошёл в темноту. Его слух обострился, и глаза, быстро привыкнув к темноте, выделили смутные очертания предметов, какой-то рухляди у стен, смутный блеск грязной земли под ногами. Прислушиваясь не только ушами, всей кожей, как учили его в десанте, он шёл вперёд, готовый ко всему.

Там, куда он направлялся, уже светлели более яркие очертания покосившихся стен и сорванной, едва держащейся на одной петле двери. В чёрном проёме что-то мелькнуло, и он ускорил шаг. Выйдя во двор, он замер, вглядываясь в тёмный прямоугольник впереди, и чуть не упустил странный мягкий звук наверху.

Плотное чёрное полотно накрыло его с головой, он почувствовал ту самую жуткую неживую энергию, услышал хриплый сосредоточенный шёпот и холод у горла, а потом боль от вонзившихся в его шею зубов. Он уже успел собраться, но внезапное оцепенение мешало ему. Ноги приросли к земле, а руки отяжелели. До боли стиснув зубы, со стоном, едва не с криком, он разжал занемевший локоть и не ударил, а скорее вдавил остриё кинжала в чёрную упругую темноту.

Оглушительный визг на высокой ноте заставил его рухнуть на колени и зажать уши ладонями. Но визг стих и что-то чёрное кучей тряпья упало на землю рядом с ним. Нащупав возле колена кинжал, Хок рывком поднялся и пошёл к дверному проёму, где видел смутное движение. Идти было трудно. По шее на грудь стекала кровь. Уже войдя в подъезд дома, он внезапно пошатнулся и прислонился к стене, переводя дух. Перед глазами потемнело, и это была не просто темнота. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но смутный шорох наверху, заставил его очнуться. Посмотрев наверх, он увидел замусоренную лестницу, несколькими пролётами поднимавшуюся на верхние этажи. С силой оттолкнувшись, он начал взбираться по ступеням, опираясь одной рукой на стены, а другой - сжимая кинжал.

Подниматься на Килиманджаро было легче. Он шёл, с трудом переставляя ноги, а перед глазами голубело небо, и белел чистейший снег. Маячила яркая куртка идущего впереди товарища, и чей-то смех звучал в ушах. И он сам смеялся… Только ноги вдруг одеревенели, и он привалился к стене, упершись в ветхую деревянную дверь. Толкнув её, он увидел несущиеся на него тучи. Ветер швырнул в лицо пригоршню ледяных капель. Казалось, он прилип к стене, словно она была намазана клеем. С трудом отодвинув её от себя, он шагнул на крышу, запнулся и кувырком покатился вниз, по скользкому пологому скату.

Удар о кромку крыши и боль в плечах. Он почти инстинктивно уцепился за край ограждения и повис над улицей. Его руки ещё лежали на мокрой растрескавшейся черепице, немеющие пальцы намертво вцепились в холодную перекладину, к которой когда-то были приварены перила. Он держался. От ощущения опасности и холода он снова пришёл в себя и понял две вещи: он потерял кинжал и выбраться на крышу он уже не сможет.

Подняв глаза, он измученно взглянул на бегущие по небу тучи, чувствуя, как нудная боль растекается по мышцам, и слабеют заледеневшие пальцы. Он опять проиграл.

- Ах, Рауль… - раздался сквозь вой ветра и стук капель по крыше негромкий печальный голос. – Сколько раз тебе говорили, Кратегус – не твой противник. Тебе никогда не победить его.

МакЛарен показался из темноты и остановился на краю крыши, сунув руки в карманы. На нём была тёмная куртка с поднятым воротником, и он так же, как Хок недавно, ёжился от холода. Осторожно опустившись, МакЛарен присел на мокрую черепицу боком к Хоку, который с ненавистью смотрел на него, но уже ничего не мог сделать.

- Я вернусь снова… - прорычал Хок сквозь стиснутые зубы.

МакЛарен покачал головой.

- Боюсь, что нет. Ты сделал то, что должен был сделать. Круг завершён. Рауль де Мариньи по прозвищу Ястреб закончил свою работу и может умереть. Навсегда… Возможно, ты вернёшься, но ты уже ничего не будешь помнить. Ты будешь другим, Рауль. Может быть, будешь другой… Я в чём-то завидую тебе. Иногда хочется покоя и забвенья…

Хок застонал, почувствовав, как дрогнули и заскользили по холодному металлу немеющие пальцы.

- Печально… - вздохнул МакЛарен. – Как жаль, что я не знал тебя раньше. Всё могло быть иначе… Это так несправедливо.

Он пристально всмотрелся в бледное лицо Хока и огляделся по сторонам, словно искал что-то, потом безнадёжно покачал головой.