Мрачные тайны Луарвига

— Извини, — наконец произнёс он, — мне позвонили из миссии. К ним привезли девочку шести лет. Она упала с лестницы. Смещение позвонков и повреждение спинного мозга. Я должен ехать. За ужин я расплачусь по пути.

И не дожидаясь ответа, он сорвался с места и исчез во тьме, где причудливыми фонариками горели странные шатры желтоватого света, в которых стояли чужие столики. Я осталась одна. Мне почему-то стало грустно. Сперва я хотела уйти, но потом услышала музыку, несущуюся откуда-то сверху. Негромкие переборы струн завораживали и плавно кружили вокруг меня, трепеща в блеске хрусталя и пламени свечей, навевая забытые воспоминания об Альгамбре, ночном океане и тихой ночи, обнявшей сонный берег. Тихие разговоры ни о чём и серебристый свет звёзд на кончиках длинных ресниц. И вечер снова стал романтичным, хоть и немного печальным. К столу подошёл Джим и вопросительно взглянул мне в глаза. Я улыбнулась ему, и он, кивнув, снова оставил меня наедине с моими воспоминаниями о том, чего на самом деле никогда не было.

Я вернулась домой почти в три часа ночи. Сонная, с туманно-ностальгическими мыслями и лёгким чувством приятного опьянения, я прошла через холл, отмахнувшись от какого-то вопроса Кинга, поднялась по лестнице, вошла в свои апартаменты, на ходу сбрасывая с себя одежду, и, скинув на пол покрывало с постели, забралась под мягкое одеяло. Свет в спальне погас, и я, лениво следя за ускользающими мыслями, погрузилась в приятный спокойный сон.

Это было чудо, что Макс не пригласил меня на завтрак в семь часов утра. Видимо, Кинг сообщил ему, когда я вернулась, и он решил проявить благородство. Это было очень мило с его стороны, но ровно в девять меня разбудили звуки сирены и рокот моторов. Не понимаю, почему эти машины обязательно должны так тарахтеть в то время, когда нормальные люди уже давно ездят на бесшумных аппаратах? И эти сирены…

Я со стонами вылезла из постели, завернувшись в волочащееся по полу одеяло, подошла к окну и посмотрела на улицу. Внушительный кортеж как раз остановился внизу: два броневика с лазерными пушками на крышах, восемь гравициклов по периметру — это они так оглушительно тарахтели, — и в самом центре, между броневиками — небольшой бронированный фургон для перевозки ценностей. Гравициклы выстроились коридором от фургона до подъезда. Броневики застыли, и, к счастью, выключили эти дурацкие сирены. Из кабины фургона вышли два человека, открыли заднюю дверь, один залез внутрь и подал второму завёрнутый в защитную плёнку плоский прямоугольный предмет, скорее всего, ту самую картину из галереи Портмана. Картина была торжественно донесена до крыльца и передана Терренсу Лесли. Макс, стоявший рядом, расписался на планшете, после чего удалился вместе с рыжиком и картиной, утратив всякий интерес к этому передвижному цирку. Те двое вернулись в кабину, и кортеж отбыл в обратном направлении тем же порядком, правда, без сирены, но с прежним грохотом.

Проводив их мрачным взглядом, я повернулась к кровати и распорядилась:

— Кинг, тонизирующую ванну и лёгкий завтрак.

— Ванна будет готова через минуту, — тут же отрапортовал Кинг. — На завтрак могу предложить фруктовый салат с творожным кремом, кофе со сливками и два круассана с джемом.

Я задумалась, припоминая, сколько съела вчера за ужином, и внесла коррективы в меню:

— Фруктовый салат с творожным кремом, кофе без сливок и сахара и один круассан без джема.

— Ванна готова, завтрак будет подан через двадцать минут, — сообщил Кинг.

Через сорок минут я вышла из комнаты и направилась вниз, туда, где в подвале размещалась лаборатория и секретный сейф киотского отделения «Звёздного щита». Макс и Терренс были в лаборатории, и с интересом изучали установленную на предметную подставку картину, уже окружённую лампами, объективами, зеркалами и ещё бог знает, какими приспособлениями. Бросив на картину короткий недовольный взгляд, я подошла к Максу.

— Молодцы, теперь весь город в курсе, что сюда привезли что-то ценное… Нужно было ещё добавить помпы, вызвав эскадрилью штурмовых флаеров и роту профессиональных наёмников с армейскими лучемётами наперевес.

— Это Портман, — не отрывая взгляда от картины, пояснил Макс. — Он уже в курсе, что за доску предлагают два миллиона кредов, и её пытались похитить. Его галерея не работает с такими дорогими экспонатами, и он был счастлив от неё избавиться, приложив при этом максимум старания для безопасной доставки её клиенту. Странная картина. Мрачная и так притягивает взгляд… Думаешь, под краской или в доске может быть что-то скрытое?

— Запросто. Например, у Джоконды на шее оказался жемчуг.

— Правда? — он задумчиво взглянул на меня. — Нужно проверить…

Он направился к пульту, напоминающему панель управления среднего космического лайнера и начал нажимать какие-то кнопки. Я посмотрела на картину. Странно, но в этот раз она не вызывала у меня столь сильных чувств, словно что-то в ней пропало. Это было просто изображение странной и жутковатой сцены.