Мрачные тайны Луарвига

— А где ты его встретила? — осторожно спросила я.

Она снова неопределённо мотнула головой.

— Там, на улице…

Я встала и обернулась к Максу. Он кивнул.

— Скорее всего, он подкараулил её у той самой щели, где Ульнар взял след, — он обернулся к масунтам. — Позаботьтесь о ней, — после чего медленно направился к выходу из переулка.

Мы втроём стояли в полутьме под дождём и молча ждали, когда к нам подъедет машина, вызванная Максом по коммуникатору. Судя по попискиванию маяка, она была уже совсем рядом.

— Он ждал её там, он знал, что она несёт, и ему нужна была именно картина, — произнёс Терренс.

— Предположения, — возразил Макс. — Это мог быть обычный гопстопник, который увидел девчонку, тащившую что-то тайком. Подумал, что это воровка, и решил перехватить добычу.

— Может быть. А если всё же предположить, что он был в курсе, что забирает из её рук?

— И что?

На перекрёстке показался свет фар. Чёрный мерседес Макса уверенно взрезал дождь и ночь, приближаясь к нам.

— По сути, у нас только два претендента на картину: Сыны Астарота и неизвестный, предложивший за нее два миллиона, — произнёс Терренс, — Только они проявляли к ней интерес и готовы были на всё, лишь бы её заполучить. Никто больше ею не интересуется, ни одна живая душа. Согласен? Так давай исходить из того, что больше она никому не нужна, и никто не попёрся бы в Эйк за тем, чтоб забрать её. Версию о случайном гопстопнике оставим на потом. Сейчас нужно разрабатывать более перспективные направления поисков.

— Ну и?.. — Макс задумчиво смотрел на остановившуюся перед ним машину.

— Надеюсь, ты не будешь настаивать, что этот парень в сером плаще из Сыновей Астарота?

— А почему он не может быть из них?

— Потому что, во-первых, они не разговаривают, а сразу пускают в ход ножи. А во-вторых, мы с Лорой видели, как они одеты. Чёрные брюки и чёрные куртки с капюшонами. Все, как детишки из приюта. Этот был в сером плаще и вёл себя довольно мирно. Скорее, он похож на того, кто хотел купить картину.

— Парень, способный выложить два миллиона кредов за картину, не попрётся ночью в Эйк.

— Почему ты так думаешь? Мы же ничего о нём не знаем. Мы даже не знаем, кто на самом деле придумал всю эту хитроумную операцию с похищением картины. Помнишь, как Эдди удивился, услышав, что это сделал Бруно Дэви? И Эдди прав, потому что парень, придумавший столь хитроумную и эффективную афёру, не стал бы ошиваться в шестёрках у Смита Сароу. Скорее Бруно был лишь исполнителем. За ним стоит его заказчик.

— И как этот заказчик узнал, где нужно искать картину?

— Почём я знаю… Можно только предполагать. Откуда девчонка узнала адрес Зака Дидье? Никакой вывески на его лавке нет. Почему он усадил её в кухне пить чай? Скорее всего, он был знаком с Бруно, и ей о нём рассказал брат, возможно, именно в контексте с картиной. Не исключено, что именно у Зака Бруно собирался встретиться с заказчиком и отдать ему картину. Тот, не зная о его смерти, пришёл по указанному адресу, увидел там полицию, свернул за угол и наткнулся на Твигги, тащившую картину. Для такого умного малого не сложно было предположить, что она тащит именно то, за что он заплатил.

— Бездоказательно, но логично. И где нам его искать? Кто он такой?

Терренс пожал плечами.

— Понятия не имею. Одна надежда, что девчонка очухается и вспомнит что-нибудь ещё.

— Ты её хорошо разглядел?

— Что? — Терренс с недоумением взглянул на Макса.

— Ты заметил, что у неё сильно выраженное косоглазие?

— Серьёзно? Я вообще не разглядел её лица.

— Вот именно, — кивнул Макс. — Ты своим тренированным глазом, в преобразовательных линзах не смог разглядеть толком её лица. А она, перепуганная до смерти, с обычными человеческими глазами должна была в дождь рассмотреть в темноте парня в сером плаще.

— Пожалуй, ты прав… — сдался Терренс. — Значит, тупик. Полчаса назад этот парень увёл у нас из-под носа картину, и мы можем её больше никогда не увидеть. Он запрёт её в чулане или повесит над кроватью в спальне, никуда не повезёт, не будет продавать. Мы не можем обыскать все дома в городе.

— Дома — нет, — я решила вклиниться в их разговор. — Может, сядем в машину, а то на мне уже ни одной сухой нитки не осталось.

— Извини, — Макс поспешно распахнул заднюю дверцу, и стоило мне забраться на сидение, спросил: — Что ты имела в виду? Дома мы не можем обыскать, а что можем?