Мрачные узы

– Не знаю, еще не каталась по нему, впервые за день выползла из номера. Но за эти пять лет отельчик на озере ничуть не изменился, смотри. Помнишь, мы тут выпускной отмечали. – Она взяла в руки телефон и показывала в камеру панораму шумного берега, светлую и уютную террасу и здание «Третьего форта».

– Мило, – согласилась та и широко зевнула. – Со своими Шлоссерами не виделась еще?

– Почему они сразу мои? – смутилась Лара. – Я только созвонилась с Натаном Карловичем и договорилась о встрече в понедельник.

– Это тот бодрый старичок? Неплохо. То есть спрашивать, видела ли ты того самого симпатичного Савву не имеет смысла.

– Ритуль, – жалобно протянула подруга и закатила глаза.

– Ладно-ладно. Прости мое неугомонное любопытство, – та хихикнула. – С матерью-то разговаривала?

Оплатив счет и взяв с собой апельсиновый фреш со льдом в пластиковом стаканчике, Лара спустилась на берег и пошла вдоль кромки воды. К горлу снова подступил камень горечи, мешая пробиваться кислороду, и каждый вдох давался с трудом. Щеку щекотала слеза, которая предательски показывала, что обида на мать не прошла, она еще свежа и до сих пор больно.

Рита слушала долгий монолог, периодически кивая и понимающе «угукая» в момент паузы, не имея возможности сказать что-то действительно приободряющее. На языке вертелись фразы: «Ехать к матери, возвращаться и унижаться – глупо, Ларчик, и я об этом тебе уже говорила», «Мать твоя всегда была поехавшей. Она была влюблена в идеальный образ дочери, которому ты не соответствовала» или «А я же говорила, что мать не примет твой развод», – но ничего из этого не могло взбодрить Лару. Девушка сама себя умела ругать за ошибки, винить во всем случившемся и калечить самооценку, так что Рите приходилось набираться терпения, чтобы не усугублять положение. В глубине души она верила, что смена обстановки действительно сможет помочь Ларе в обретении себя настоящей.

– Я боюсь ее встретить на улице. Или в магазине. Потому что тогда нужно будет ей что-то сказать, а кроме нецензурных выражений на ум больше ничего не приходит.

– Ларчик, ты не должна с ней разговаривать, если не имеешь желания. Пройди мимо. Пускай наконец осознает, что потеряла единственную дочь.

– Просто обидно, что у меня теперь нет дома, куда бы я могла вернуться в любой момент. – И Лара затянула большой глоток холодного напитка, только чтобы заглушить внутреннюю горечь и ослабить желание расплакаться. Слегка болела голова, глаза щипали слезы.

– Не забывай, что я тебя всегда приму, – тепло отозвалась Рита с экрана телефона и улыбнулась.

После окончания разговора Лара долго стояла на берегу и смотрела в пустоту. Мимо пробегали дети. Позади туристические домики, беседки, где сидели группы людей, смеялись, слушали музыку и доносился аппетитный аромат жареного шашлыка.

Перистые облака медленно расплывались по голубому холсту, украшая его интересным узором. Солнце нагревало песок, в который девушка установила запотевший пластиковый стаканчик. Двумя движениями развязала шнурки кед и скинула обувь, босыми ногами ступив на светлый песок, зарывшись пальчикам поглубже, где чувствовалась таинственная прохлада. Лара прошла до кромки воды и стала ждать, когда небольшая волна оближет кожу. Ярко кричали чайки, кружившись над озером, и временами камнем спускались до самой воды, касаясь лапками блестящей поверхности.

Резкий звук.

Лара обернулась. Она завертела головой, стараясь понять откуда он. Что могло упасть с таким грохотом? Может быть, это в соседних домиках живет семья, и дети играют с петардами?

Девушка остолбенела. Ассоциативный ряд не врал. Такой звук она слышала в фильмах, в сценах со стрельбой. Это был выстрел.

Она вернулась к своим кедам, отряхивая ступни от прилипшего влажного песка, пыталась затянуть обувь. Неровными, нервными прыжками побежала к домику, из которого предположительно донесся громкий звук. Неподалеку уже столпилось с десяток человек с ближайших беседок.

Они переговаривались, мужчина звонил в полицию, а громкоголосая женщина, как курица, пыталась спрятать под своими руками-крыльями детей и отвести подальше. К собравшимся подбежал юноша и передал мужчине, который еще говорил с оператором по телефону, что видел на втором этаже чей-то силуэт, который сразу же спрятался за шторой, как только заметил смотревшего на него. По народу прошел шепот, что стрелявший еще в доме и вооружен.

– А кто здесь живет? Вы не знаете? – интересовалась громкоголосая женщина, которая за спиной пыталась удержать трех десятилетних испуганных девочек.

– Здесь никого не было. Мы позавчера въехали, – ответил молодой человек, выбежавший из беседки, где сейчас подгорал шашлык. – Пока никого не видели.

– Я уже вторую неделю здесь, – шепнул мужчина, вызвавший полицию, – в соседнем доме живу, никого не видел.

– То есть там никого нет? – переспросила женщина, отталкивая детей ближе к берегу.