Мрачный взвод. Двенадцать дней Коляды

Большую часть времени они проводили в тишине, нарушаемой лишь треском огня и воем ветра. Этот ковен ведет тихую жизнь, хранит знания о Нави и о том, как туда попасть. Как сказала Старшая, за всю ее долгую жизнь они проводили в иной мир лишь двух человек, которые так и не вернулись. Его возвращения она не просто не ждала, она боялась, что он вернется.

Навь приблизилась к Яви зимой, как и обещали ведьмы. Ночью Старшая разбудила его и поманила за собой. Она подвела его к окошку и указала на мерцающие силуэты, идущие сквозь лес. Эти бесплотные существа походили на призраков, эхо, оставшееся от людей.

– Пора. – ведьма вышла в общую комнату, а он еще несколько минут смотрел на неспешное шествие душ.

Они погасили огонь в камине, единственный источник света – инфернальное сияние духов, проходящих сквозь стены дома. Старшая указала на сложенную одежду. Он быстро надел рубаху, узкие штаны и высокие ботинки. Одна из ведьм поднесла ему плотные кожаные нарукавники, которые должны защитить его предплечья от острых зубов. Вторая помогла закрепить что-то вроде корсета из того же материала – он закрыл живот до самой груди. Кто-то собрал его волосы в затейливую прическу из кос, кто-то нацепил наколенники и накладки на бедра. Бледные руки закрепили ремень с ножнами, а затем повесили на него серп. Тяжелый плащ застегнули крупной брошью, он оглядел себя и понял, что собирают его не в бой, а в могилу – надели все самое лучшее, чтобы похоронить во всем воинском великолепии.

– Ни крика, ни стона, – заунывным голосом произнесла Старшая, – не услышит Явь, отныне твой путь лежит через Навь. Отринувший Бога, заплутавший во тьме, по собственной воле он бродит во мгле. В царство безмолвия ты держишь путь, запомнить дорогу назад не забудь.

– Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота… – прошелестели ведьмы.

– Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота…

Цепкие пальцы обхватили ноги и руки, его поставили на колени. Он попытался вырваться, но оказался скован колдовством. Кто-то потянул его за волосы, голова запрокинулась, над ним склонилась Старшая. Твердой рукой она сжала его челюсти, рот открылся сам собой, и ведьма вылила в него содержимое резного кубка.

Он не смог даже закричать – обжигающая масса выжгла его дотла. Что-то затвердело в горле, прижало язык, заполнило рот. Показалось, что он сейчас задохнется, но Старшая не отпускала его. Совладав с паникой, Свят уставился на ведьму слезящимися от боли глазами, та кивнула и отошла.

– Теперь твои уста запечатаны. Навь – место тишины. Тот, кто скажет слово, разбудит мертвых. Мы не можем этого допустить. Пойдем, отринувший Господа, пойдем с нами. Мы проведем тебя к дороге, на которой ты можешь встретить как смерть, так и спасение.

Они влились в поток сияющих душ и бесшумно двинулись вперед. Свят застыл, когда перед ним выросла бревенчатая стена, но ведьмы подтолкнули его и тело легко прошло сквозь преграду. Границ больше нет, колдовство стерло их.

Ночь показалась ему настолько прекрасной, что он не смог сдержать слез. Яркие звезды сияют над головой, свет луны ласкает его, как любовника. Ее лучи – это руки, они гладят его, обнимают, согревают сердце. Ему показалось, что он снова влюблен, и что ему, наконец, ответили взаимностью.

«Так вот, каково это», – подумал он и эта мысль отозвалась болью во всем теле.

Если бы мог, усмехнулся бы, но воск, залитый в рот, стянул губы. Отринул Бога, поддался тьме, готов спуститься в глубины Нави, но так и не познал человеческой любви. Мертвая мать признала только Златослава, ведьма, взявшая его на поруки, вообще не знала, что такое любовь, Гореслав видел в нем только средство для достижения собственных целей, а она…

Из ноздрей вырвались облачка пара.

Он знает, что такое боль, и может с уверенностью сказать, что сердце всегда болит сильнее всего.

Они остановились у реки. Духи входят в ее воды, она поглощает их, уносит в иной мир. Ведьмы выстроились в ряд, Старшая вышла вперед и сказала:

– Иди вдоль реки и придешь куда следует. Не оглядывайся, не говори, отринь людское. Но помни имя свое, ибо оно – единственная нить, связывающая тебя с Явью. Забудешь имя – сгинешь, пропадешь среди немых и забытых. Память нужно хранить бережно. Ты жив, пока помнишь себя или пока тебя помнят. Ступай, Святослав, найди то, что ищешь, и возвращайся.

Еще раз взглянул на огромную луну, прекрасную, недостижимую, позволил ее лучам коснуться лица, развернулся на каблуках и пошел вперед. Снег скрипит под ногами, незамерзающая река ревет по левую руку. Не оглядываться. Не говорить. Отринуть людское.

Будет ли кто-то его помнить? Будет ли помнить она?

Вскинул подбородок, сжал рукоять серпа и сделал шаг в темноту.

Глава 3. Варна

Когда в последний раз удавалось так хорошо выспаться Варна не помнит – вся ее жизнь состоит из изнурительных поездок верхом, коротких ночевок в убогих ночлежках и, конечно, охоты. Простой люд Мрачному Взводу не помощник – их боятся, недолюбливают, но вызывают, как только в подвале заведутся черти.