Мрак

Всадник с трудом перевернулся на живот, приподнялся на четвереньки. На Мрака зло и растерянно смотрела молодая женщина. Она была хороша, распущенные волосы перехвачены узким обручем с камешком на лбу. Звериная шкура, заменяющая платье, из двух частей, оставила голым живот, руки, а также левую грудь — небольшую, коричневую от солнца. На поясе болтался небольшой нож в ножнах, но меч и лук, как заметил Мрак, остались притороченными к мешку позади.

Мрак с любопытством наблюдал как она передумала встать, просто села в пыли посреди дороги. На плече, локте и вдоль бедра тянулись кровавые ссадины.

— День добрый, — поприветствовал Мрак. — Как там внизу? Пыль теплая?

В светлых глазах женщины недоумение сменилось стыдом и унижением. Ее пальцы ухватились за рукоять ножа, глаза отыскали лицо сбросившего с коня. Он улыбался, темные как кора старого дуба глаза смеялись: если мало упасть с коня, то давай, выхватывай то, что у тебя там есть.

Она поморщилась, чувствуя как кровь и сукровица проступили сквозь облепившую ее пыль:

— Ты кто?

Голос был злой, низкий, с волнующей хрипотцой. Мрак широко улыбнулся:

— Мужчина.

Глаза женщины сверкнули ненавистью. Чужак оскорбил снова, и все с улыбкой, что оскорбительнее слов. Даже оскорбительнее падения с коня. И смотрит как смотрит мужчина на лежащую перед ним женщину!

Она наконец встала, слегка побледнела и чуть закусила губу. Пыль покрывала половину лица. Глаза брезгливо смотрели на жабу.

— И что ты хочешь теперь делать?

Мрак оскалил зубы:

— С тобой?.. Ты шутишь! Возьми.

Он бросил ей плеть, повернулся и зашагал по дороге в лесу. Ненависть в глазах женщины сменилась недоумением. Затем еще большей злостью и унижением. Она без нужды поправила грудь, что смотрела поверх края волчьей шкуры, пошла прихрамывая, следом, ее конь пасся впереди в сотне шагов. Верный и чуткий, он не позволит приблизиться этому лохматому полузверю...

Мрак, проходя, похлопал коня по шее, обернулся, сказал сильным звучным голосом, в котором насмешки было больше, чем гор в Куявии:

— Здесь, как я погляжу, у тебя еще есть... ха-ха!.. лук со стрелами, даже меч... Ты можешь попытаться и с ними.

Он хлопнул коня по крупу огромной как лопата ладонью, пошел дальше. Даже по спине было видно, что продолжает смеяться.

Униженная, втоптанная в грязь, она дохромала до коня-предателя, хлестнула плетью:

— Тварь!.. Как ты мог?.. А если бы он тебя забрал себе?

Конь отбежал, пугливо косился огненным глазом. Ей стоило усилий его поймать, он вздрагивал и всякий раз отбегал, не давая прикоснуться. А ненавистный мужчина продолжал удаляться, но теперь видела как легко и быстро несет свое крупное тело. В его движениях сквозила чуткость лесного зверя. А то, с какой легкостью перехватил плеть и сдернул с коня, говорит о многом. Как о его умелости в схватках, так и о многом еще.

Ободранное ребро жгло, пыль намокла и, высыхая под жгучим солнцем, взялась корочкой. Рукоять легкого меча настойчиво покачивалась, напоминая о себе, даже задевала пальцы, норовила юркнуть в ладонь. Так же точно влезло вкрадчиво кнутовище, едва завидело впереди бредущего в пыли мужчину...

Она видала как он чуть сбился с шага, пошел иначе, и с пугающей ясностью поняла, что этот человек, не оглядываясь, угадывает что она делает, и сам соразмеряет свои движения. Если она замахнется мечом, то он уже готовится то ли скакнуть в сторону, то ли нырнуть под брюхо ее коня и одним движением перерезать ему жилы... Он уже знает, что она сделает. К тому же он снял с плеча чудовищную жабу, наверное, талисман, спрятал в котомку. Он готов!

Ее пальцы отпрыгнули от меча, словно тот лежал в огне. Осторожно пустила коня по другой стороне дороги:

— Эй, ты кто?

Он чуть скосил в ее сторону насмешливые глаза:

— Глухих дважды к обеду не зовут.

Она сказала, снова сердясь:

— Это за версту видно, что ты — всего-навсего мужчина!.. Я спросила имя!

— Меня зовут Мрак, — ответил он хладнокровно, — а тебя?

Она поколебалась, велика честь для мужчины задавать ей вопросы, потом вспомнила как спорхнула с коня, бросила зло:

— Ты идешь по нашей земле, Мрак!

— Эх, Мара... Зачем ты такая сердитая?

Она поперхнулась на полуслове. Брови взлетели до середины лба:

— Откуда знаешь, что меня зовут Марой?

— Разве не сказала? Гм... Ты не сильно ушиблась?

— Нисколько, — прорычала она, ибо в этот момент как раз войлочный край попоны царапнул по раненому бедру. — Кто ты и что ты такое?

Он шел, глядя вперед на приближающийся лес, но Мара видела по его лицу, что краем глаза он цепко держит ее в поле зрения, как и ее руки. Это был едва ли не первый из мужчин, который не пялился на ее грудь.

— Это можно спросить и у тебя, — сказал он медленно, насмешка все еще не покидала его ненавистный голос. — Ведь поляницы, как я слыхивал, по эту сторону реки не переходят. Что вас сюда перегнало? Саранча напала?

Она скрипнула зубами. Пальцы снова задергались возле рукояти меча:

— У нас договор был с царем. Теперь его нет. Мы вольны поступать, как хотим!

Мрак кивнул, голос был чересчур серьезным и глубокомысленным, чтобы снова не заподозрила насмешки: