Мрак, сомкнись

Яркие звезды марсианского неба сияющей крышей нависли над фантастически неожиданной, непредвиденной картиной. Существо, обладающее оптическим зрением, увидело бы землянина, одетого в самые обычные пиджак и брюки жителя двадцатого столетия; он стоял на валуне, торчащем фута на четыре из ржавого песка. Лицо его было худым и аскетичным; глаза в глубоких глазницах неистово сверкали. Время от времени его длинные волосы падали на глаза. Губы безостановочно двигались, обнажая большие желтоватые зубы, а перед ними висело облачко слюны — он произносил речь. На английском языке, между прочим. Он так сильно напоминал старинного уличного оратора, что безумно хотелось поискать глазами фонарный столб, тупые лица слушателей, столпившихся на обочине, и разгуливающего поблизости полицейского.

Удивительный, мягко сияющий ореол, окружающий мистера Уитлоу, отбрасывал блики на лаково-черные панцири и приделанные к ним ноги, слегка напоминающие муравьиные, но увеличенные во много раз. Каждое существо из собравшихся перед оратором состояло из мертвого овального туловища, у которого не было четко выделенной головы и никаких отверстий на сверкающей черной поверхности, если не считать маленького рта, функционировавшего как скользящая дверь и открывающегося и закрывающегося через разные промежутки времени. К этому туловищу прикреплялись восемь членистых ног, заканчивающихся искусно манипулирующими рабочими органами.

Эти существа собрались вокруг валуна мистера Уитлоу. Прямо перед ним, немного в стороне от остальных, пристроилось еще одно существо. По бокам от него расположились еще двое, чьи отливающие серебром скорлупы вызывали мысль о ветровой эрозии и, стало быть, о возрасте.

А вокруг всего этого сборища — черная пустыня до горизонта, очерченного лишь исчезновением звездного поля. Низко над горизонтом сверкала лазурная Земля — вечерняя звезда Марса, а рядом с ней — тонкий полумесяц Фобоса.

Марсианским жесткокрылым вся эта картина вырисовывалась совершенно в другом виде, поскольку их представления основывались на совершенно иных принципах восприятия, чем у человека, наделенного утонченными органами чувств. Их мозги, расположенные в глубине тел, непосредственно ощущали все находящееся в радиусе примерно пятидесяти метров. Для них голубое сияние Земли было всего лишь рассеянным фотонным облачком, чуть превосходящим порог восприятия, но в то же время слегка отличающимся от фотонных облачков света звезд и слабого лунного сияния. Марсианские жесткокрылые не могли не пользоваться линзами, чтобы создать такой образ внутри себя. Они представляли себе твердую поверхность под собой как песчаную полусферу, изрытую ходами различных ползучих и сороконожкообразных норокопателей. Марсиане ощущали бронированные тела и мысли друг друга. Но главным образом их внимание было сосредоточено на этой головоногой, незащищенной внешне, неэкономичной конструкции — беспорядочной куче, которая считала себя мистером Уитлоу, — удивительно мокрой, водолюбивой форме жизни, невесть откуда появившейся на сухом Марсе.

Физиология жесткокрылов была типичной для истощенной планеты. Скорлупы их были двойными: пространство между стенками ночью опустошалось, чтобы сохранить тепло, и наполнялось днем для его поглощения; легкие были настоящими аккумуляторами кислорода. Марсиане вдыхали разреженный воздух, рот, этот двойной клапан, позволял им создавать высокое внутреннее давление. Вдыхаемый кислород использовался стопроцентно, а выделялась чистая двуокись углерода, содержащая и другие респираторные выделения. Чрезвычайно бурное дыхание заставляло мистера Уитлоу морщить свой крупный нос.

А вот что позволяло мистеру Уитлоу существовать и даже произносить речь на холоде и при недостатке кислорода — факт совсем неясный. Это было так же любопытно, как и вопрос об источнике мягкого сияния, которое окружало землянина.

Обмен информацией между человеком и его аудиторией происходил с применением телепатии, мистер Уитлоу говорил вслух по просьбе жесткокрылов, поскольку у него, как и у большинства нетелепатов, мысли упорядочивались и прояснялись в процессе речи. Звуки его голоса быстро затухали — в разреженном воздухе они звучали словно из-под патефонной иглы без усилителя, что увеличивало жуткую нелепость его неистовых жестов и гримас.

— Итак, — заключил мистер Уитлоу хриплым голосом, отбрасывая длинные волосы со лба, — я возвращаюсь к своему первому предложению: не хотите ли вы напасть на Землю?

— А мы, мистер Уитлоу, — промямлил Главный Жесткокрыл, — возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, на который вы так и не ответили: зачем нам это?

На лице мистера Уитлоу появилась гримаса, выражающая раздражение и нетерпеливость.

— Как я уже неоднократно говорил, я не могу все объяснить в полном объеме. Но я уверяю вас в своем чистосердечии. Я обещаю обеспечить транспортировку и всемерно облегчить вам выполнение задания. Видите ли, вторжение должно быть чисто символическим. Вскоре вы вернетесь на Марс со своими трофеями. Я уверен, вы не упустите такой шанс.