Мрак в конце тоннеля

– Не знаю. И она не знает. Потому что ничего не помнит. Хорошо, мне мозги промывать не стали, чтобы знания не стереть… У Калистрата там целая лаборатория, он с человеком сначала разговаривает, узнает, чем он дышит, какими нитками нутро сшито, все такое. Если человек дерьмо, он его слегка промывает – ну, гипноз там, мантры там всякие о служении великому делу подземного строительства. Эти люди охраняют его, рабов гоняют… Нина их обслуживает… Ненавижу их всех! – гневно и с чувством полной беспомощности сжал кулаки Валера.

– Я сам служил подземному богу, – вспомнил я.

– Уже не служишь?.. Или что-то осталось? – внимательно посмотрел на меня парень.

– Я тебе верю. Мне действительно промыли мозги… Но я ничего не помню.

– Ты служил в милиции. Майором был.

– Интересно.

– Ты купил билет, попал в бомбоубежище, и началась война.

– Война?

– Мы вам внушили, что эта война настоящая. Атомная война.

– Это страшно.

– Страшно… Я тоже там был, как турист. На самом деле я там работал. Подрабатывал. График удобный – пятница, суббота, воскресенье. Пятницу, субботу пропускал, но ничего, голова у меня варит, я потом все наверстывал, ну, в институте… В общем, мы создавали антураж, внушали вам, что война настоящая, а потом говорили, что это была мистификация. Клиенты довольны, рассказывают своим друзьям, как здорово было. Только мы их просили, чтобы они про нашу бутафорию не рассказывали, чтобы их друзьям потом интересней было. Как это ни странно, люди нас понимали… Тебе тоже, наверное, рассказали, что интересно было, но про мистификацию ничего не сказали…

– Не знаю, не помню.

– А я помню. Как ты порядки, помню, восстанавливал. Ты же майор милиции, а народ мародерствовать вдруг начал… Ты их всех заворожил, они тебя как голубчики слушались.

– И что?

– Да так, ничего, – пожал плечами Валера. И вдруг озаренно посмотрел на меня. – Ты, наверное, не знаешь, что Москва сейчас на самом деле в руинах лежит…

– В каких руинах? – равнодушно спросил я.

– Ну, в каких еще руинах… Обычные руины. Дома разрушены, на улицах трупы людей, сгоревшие машины… Такая вот ситуация.

– Почему?

– Что почему?

– Ситуация такая.

– Ну, ракета с подводной лодки вылетела, сама по себе… Помнишь, такой вариант?..

– Нет.

– Ну, нам в новостях объявили, что наша ракета на Штаты полетела, а те в ответ открыли огонь…

– Не помню.

– А они на самом деле открыли огонь. В Москве воздушную тревогу объявили…

Валера вдруг взвыл тревожной сиреной, и так пронзительно это у него вышло, что у меня в душе вдруг лопнула какая-то струна.

– Хватит! Не надо! – зло и вместе с тем умоляюще посмотрел я на него.

– Чего?

– Ничего, – пожал я плечами.

Ну, щелкнуло у меня что-то в душе, и что? Тихо там сейчас и пусто.

– Помнишь, когда мы в бункер спускались, тревожная сирена выла?

– Помню.

Действительно, это был какой-то кошмар. Как будто и вправду война начиналась… Но тогда мы знали, что все это понарошку. А потом начался грандиозный спектакль с участием Валеры в одной из главных ролей…

– Что ты помнишь? – встрепенулся парень.

– Помню…

А ведь я действительно вспомнил его. И зомбированных землекопов тоже вспомнил. И как по каменоломням бродил… И как в больнице потом оказался… Мурзин… Оксана… Костя…

Нет, не Костя он, а Костян. Главарь подземной мафии. Из-за него все беды. И не только мои…

– И Калистрата помню… Я тебя, парень, искал, на него вышел… Но сначала твоя сестра на меня вышла. Упустил я Калистрата, а он меня – нет…

Я вспомнил, как провалился под кровать в ночном клубе, как попал в лапы Калистрата, облаченного в черный балахон. Видно, он очень серьезно вошел в образ Костлявой с косой. Добраться бы до него…

– Сработало! – обрадовался Валера.

– Срабатывает мина под задницей… А наше положение, как я понимаю, полная задница.

– Не то слово!

– И находимся мы в каком-то бункере…

– Что называется, попали.

– И как глубоко он находится под землей?

Я чувствовал себя так, будто только что вышел из глубокой комы и не знал, снился мне кошмар или я реально путешествовал по тому свету. Темные штольни, уродливые лица землекопов, работа, работа без конца и края…

– Ну, не знаю… А что?

Бомбоубежища бывают разные, мелкого залегания и глубокого. Но я не стал говорить об этом Валере. Во-первых, каждое движение языком стоило труда, а, во-вторых, он и без меня это прекрасно знал.

– Руки мне развяжи!

Я понимал, зачем Валера связал меня. Он боялся, что я наброшусь на него, поэтому и подстраховался. И правильно сделал. Меня целый месяц держали на сильнодействующих наркотиках, целую неделю я провел в сумасшедшей ломке, разбивая о дверь и стены голову, пальцы рук, коленки… И сейчас я снова мог впасть в бешенство. Мог, но, вероятно, это со мной не случится…