Мракобесие

Еще когда в "Новой газете" появилась статья, я сказал Коржакову: - Александр Васильевич, почему мы должны молчать? Нам надо как-то ответить, иначе они втопчут нас в грязь. - Любое мое высказывание будет расценено как выпад против президента. А вот ты - дело другое. Хоть я и не люблю общаться с прессой, делать нечего. Пришлось давать интервью. Беседовали со мной корреспонденты трех изданий - "Известий", "Профиля" и "Коммерсанта-Дейли". Я рассказал в общих чертах, что заставило нас взяться за НФС. Объяснил, кто такой Федоров. Материал, однако, вышел только в "Профиле". Голембиовский, главный редактор "Известий", так изрезал интервью, выкинул из него столько важных моментов, что я отказался от публикации. Корреспондент "Коммерсанта" объяснил молчание другим: дескать, раз выступает "Профиль", нам выходить уже ни к чему. Надо отдать должное журналисту "Профиля" Владу Вдовину. Он не извратил ни единого моего слова. Результат налицо. Интервью очень сильно задело Черномырдина. В резкой форме он потребовал от Крапивина, чтобы я был немедленно уволен. Крапивин дал соответствующее распоряжение... - Так и так, - печально сообщил начальник отдела кадров СБП В. И. Медынцев. - Поступило указание тебя уволить. - Давай я напишу рапорт на отпуск. А там посмотрим. - Пиши... Одновременно я подал в Совет попечителей заявление с просьбой освободить меня от исполнения обязанностей президента НФС по собственному желанию. Мое пребывание в НФС стало обузой для самого фонда. "Пока у вас Стрелецкий, нормально сотрудничать с вами не будем" - эти слова сотрудники НФС слышали все чаще и чаще. Как только я перестал быть президентом, то почувствовал неимоверное облегчение. Как будто гора упала с плеч. Плюнул на все и уехал в отпуск. Вернулся в Москву только через месяц. Тут же меня разыскали кадровики. - Валерий Андреич, дана команда, чтобы вы написали рапорт. - Но это же не серьезно. А если я не хочу уходить? А если я хочу перейти в другое ведомство? На самом деле я уже укрепился в мысли, что с СБП пора завязывать. Нормально работать мне все равно не дали бы. Паркетный Крапивин не Коржаков. Да и в других службах ситуация не лучше. К тому же начал формироваться предвыборный штаб Коржакова. Я хотел потрудиться там. Короче, написал я в итоге долгожданный рапорт. Представляю, сколько людей вздохнуло с облегчением, когда 17 сентября я был уволен в запас. Но хотя погоны носить я и прекратил, менее опасным для этих красавцев не стал. В некоторых изданиях начали появляться мои интервью, где я подробно рассказывал о том, что творилось в "Белом доме" и Кремле. Огласки они боятся сильнее, чем закона. Правда действует на них устрашающе. Закон всегда можно подмять под себя. А вот с правдой так не поступишь. В мешок не запихнешь... Я убежден, что вся правда о проделках Вавилова, Федорова, Чубайса рано или поздно станет известна обществу. ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ-1 В 2 часа ночи 20 июня 1996 г. канал НТВ неожиданно прервал трансляцию передачи "Кафе обломов". На экране возникла всклокоченная голова телеведущего Евгения Киселева. "Страна на грани политической катастрофы", - загробным голосом изрекла голова. Прозвучали и имена "вероятных организаторов переворота" - Коржаков, Барсуков. Спустя пару часов грозный секретарь Совета Безопасности Александр Иванович Лебедь заявил спешно собравшимся телерепортерам: любой мятеж будет подавлен, и подавлен очень жестоко. Что за мятеж? Какой мятеж? Никто из зрителей этого не понял. Но то, что в стране происходит что-то важное и историческое, было ясно всем...

* * *

У американского писателя-фантаста Р. Брэдбери есть рассказ о том, как один человек отправился в прошлое и случайно раздавил бабочку. Когда он вернулся назад, в Америке уже царила диктатура. Сколько таких раздавленных бабочек было в нашей истории, из-за которых все дальнейшие события становились непредсказуемыми? Что было бы, если в декабре 41-го не грянули жуткие морозы? Что было бы, если Керенский подписал всего один декрет - о прекращении войны? Что было бы, если бы террорист Богров не застрелил Столыпина? Что было бы, если в ту ночь мы довели начатое дело до конца? Сегодня кабинеты и коридоры Кремля и "Белого дома" не наполнились бы людьми с двойным гражданством, темным прошлом к очевидными корыстными замыслами. История не терпит сослагательного наклонения Произошло то, что произошло. Ничего не попишешь. Наверняка знаю лишь одно: ночь с 19 на 20 июня стала для России переломной.

* * *