Мракобой

Ругаясь в полголоса, достаю свой НЗ-брикет сушеных макарон. Протягиваю Уушу. Вместо того, чтобы взять самый лучший продукт на свете, он хватает меня за руку и тащит к стене ближе к двери. На диком лице написано отчаяние.

Я не делаю лишних движений и не задаю вопросы, чуйка у Ууша на порядок выше, чем у обычного человека. Много обычных людей отправились на кладбище, потому что не имели под рукой такого Ууша.

Только спустя пару минут начинаю слышать и я.

На улице снаружи кто-то есть. Хруст шагов по мусору. Вот задели жестянку. Я снял с предохранителя карабин и взял на изготовку.

Жизненно важно, что там за идиот бродит по улице. Время подобных брожений давно истекло, и любители прогулок давно отправились на тот свет.

Я тоже хорош. Заперся в помещение с одним выходом. Придется ждать, пока сумасшедший уберется откуда пришел.

Тут два опасных момента. Первый, у нас есть несколько часов до темноты. Если не уберемся, до нас доберутся убры, и тогда я сам себе не завидую.

Второй момент. Ни фига это не сумасшедший, а бандюган, который прикидывается сумасшедшим, и где-то рядом в засаде его банда.

Но в таком случае, лучше бы им свалится к нам в подвал по-тихому и пустить на мясо. Да и Ууш бы почуял чужаков.

Стало быть, псих. Бродячий идиот. Городской дурачок.

Чтобы удостовериться в этом, надо вылезти из подвала. Я скрипнул зубами. Надо же так залететь! Из-за чего? Из-за долбанных книг!

Я велю Уушу сидеть на месте и осторожно выглядываю в дверь. Лестница хорошая. Она прикрыта сплошным бетонным козырьком, и влепить чем-нибудь в физиономию можно только на самом верху и то, если неаккуратно высунуться. А я аккуратный. Я очень аккуратный. И посему остаюсь чуть ли не единственным уцелевшим коренным москвичом.

Ползу по лестнице вверх. И вдруг:

— Чернозадые!

Вопль раздирает тишину. Стремно слушать эхо в Москве.

И снова:

— Чернозадые!

Голос пропитый и хриплый.

— Это сумасшедший! — говорю я, обернувшись к Уушу.

На лице того и так изуродованном чудовищной гримасой появляется еще и отчаяние.

— Точно тебе говорю!

Приподнимаюсь и вижу незнакомца. Телогрейка, ватные штаны, какие-то перевязи над галошами. Облезлый треух. Типичный москвич.

Незнакомец идет по середине улицы не скрываясь. Этого идиота можно не опасаться. Я приподнимаюсь, только хочу приподняться, как Ууш буквально вдавливает меня обратно.

Конечно, я видел, как в человека попадает пуля. И даже не один раз. И с разных ракурсов. Это раньше мы в Москве видели постановки Хабенского, да Мишки Ефремова, теперь у нас другие шедевры в ходу.

В начальный момент человек словно попадает в багряное облако. Оно настолько плотное, что появляется уверенность, что сейчас облако рассеется, и выяснится, что голова исчезла, вся ушла на создание эффекта. Тем сильнее разочарование. Кровавое облако быстро рассеивается, а голова целехонька. Ну отверстие лишнее организовалось и необязательно приметное. Это может быть вообще точка. Лежит такой труп в телогреечке, как будто прилег отдохнуть на улице, а из-под него растекается маслянистая густая жидкость. Типа масло решили в машине поменять и сливают старое.

— Пусти! Мне дышать нечем! — шепчу я.

Ууш отпускает. Дебил не понимает ни слова, но видно до него дошло, что еще чутка и отправится его дружило прямиком на небеса. Никто не даст плитку макарошек, не положит в заветную тарелочку. Вот что до него дошло.

Мы спускаемся обратно в салон.

На улице снова не нарушаемая ничем и никем тишина. Только теперь она перешла из разряда подозрительных в разряд смертельно опасных.

Кто мог снять дурака? Ясен перец, сумиты[1].

Выстрел я проспал, меня как раз Ууш дружески мял. Так что стрелок может быть где угодно. Хоть в соседнем подъезде.

15 часов. 2 часа да захода Солнца.

Выжидаем 2 часа. Ууш как сел на корточки по-восточному, так и не пошевелился.

За все время с улицы не донеслось ни звука. Но я этого гада за версту чую не хуже Ууша. Выжидает, гад. Судя по меткости, убивший кучу народу и до сих пор не наевшийся убийством.

Сейчас я могу судить о таких нелюдях совершенно спокойно. Сразу после начала войны, когда подобная нечисть полезла из всех щелей и вооружилась, это вызывало шок, слава Богу, недолгий. Кто долго удивлялся, охал и ахал, откуда у нас в центре России, в столице нашей Родины, появилось столько кровожадных сумитов, да как же так-полегли первыми с признаками удивления на лицах. Они, эти признаки, отпечатались на их лицах навечно.

Я оглядываю нашу ловушку беглым взглядом. У нас остается всего пара часов до наступления темноты, когда появятся убры и тогда я не дам за наши жизни и ломанного теньге.

— Салон является частью дома! — рассуждаю я. — Где-то должна быть связь с остальным подвалом. Откуда-то ведь они получали электричество и воду!

Ууш смотрит недоверчиво. Для него слова всего лишь колыхание воздуха.

— Ищи! — отдаю я команду.

Команды Ууш понимает.

16.00 1 час до захода.

Квартира была ловушкой.

Едва мы с Уушем все в паутине и мумифицированных тараканах выбрались из прямоугольного воздуховода, как первым делом наткнулись на эту квартиру.