Мраморный король

А Пильсбери посмотрел на свои ногти и заметил:

– Или «порешить». Я вычитал этот термин в словаре тюремного арго.

Чигорин помолчал. Вид у него был совершенно убитый.

– Что ж, господа, – расстроенно пробормотал он, – я вас понимаю.

Шахматисты переглянулись.

– Знаете что, Михаил, – мягко проговорил Пильсбери, – я готов с вами пойти, даже если вы приведете меня в ловушку. С недавних пор я знаю, что жизнь человека состоит из непредсказуемых случайностей, каждая из которых может нас убить. Поэтому не стоит над ней особенно трястись. Я с вами.

Глаза Михаила Ивановича засверкали, что явно говорило о том, что он воспрял духом. Чигорин хлопнул Пильсбери по плечу и сказал:

– Спасибо, Гарри! Я всегда говорил: вы не только гениальный шахматист, но и отличный малый!

– И я был о вас такого же мнения, – прогудел в бороду Стейниц.

– Благодарю вас, друзья, – чуть покраснев от комплимента, ответил Пильсбери.

Три пары глаз устремились на немца. Ласкер нахмурился, его воинственные усы ощетинились и стали похожи на часовые стрелки.

– У вас, господа, своя дорога, – сказал он, хмуря брови. – А у меня своя. Поэтому я пас.

– Это ваше решение, – пожал плечами Пильсбери. – Главное, не сердитесь на себя и ни в чем себя не укоряйте.

– Вы меня выслушали, и этого достаточно, – в тон ему сказал Чигорин.

– К тому же вы совсем не обязаны были помогать, – заметил Стейниц. – Таким образом, вам себя не в чем упрекнуть. Встретимся послезавтра за шахматной доской. Mach’s gut, Bürschchen![10]

– Good night, mister Lasker!

– Спокойной ночи, коллега!

Лицо Ласкера пошло пятнами.

– То есть вы меня выпроваживаете? – не поверил он своим ушам.

– Мы готовимся к войне, – сказал ему старый Вильгельм. – И будем держать что-то вроде военного совета. А на военном совете не должно быть чужих ушей.

– Да, господин Ласкер, идите домой и проведите вечер за шахматной доской, – с доброжелательной улыбкой посоветовал немцу Пильсбери.

– Что ж… – Ласкер поднялся со стула. – Рад был встретиться. Доброй ночи!

Он повернулся и быстро вышел из зала.

– Ну-с, господа, обсудим наши действия, – сказал Стейниц, проводив немца взглядом и поворачиваясь к коллегам. – Я полагаю, у вас уже есть план, господин Чигорин?

– Угадали, – кивнул Михаил Иванович. – Первым в игру вступит наш дорогой Гарри.

Пильсбери выпустил изо рта колечко дыма и проткнул его длинным чубуком трубки. Затем повернулся к Чигорину и с грустной улыбкой произнес:

– Какую бы роль вы для меня ни приготовили, господин Чигорин, я с ней заранее согласен.

– Даже если она будет стоить вам жизни? – поинтересовался Стейниц.

– Жизнь – штука непредсказуемая, – печально ответил американец. – Можешь выжить на поле битвы и умереть в постели красавицы. К тому же, как ни крутись, а конец всегда один. А рано или поздно… в сущности, какая разница?

– По мне так лучше позже, чем раньше, – сказал Чигорин. – И я сделаю все, чтобы с вами ничего не случилось, дорогой мой Гарри. Да и со мной тоже. Я желаю здравствовать и любить, а раз я этого желаю – значит, так оно и будет. Мой план в следующем. Особняк Бостанжогло находится на окраине города. Проектировал его некто Филипп Иванович Белкин. Неплохой архитектор, но пьяница и распутник. Я знаю, Гарри, что вы провели первые дни в Петербурге шумно и весело. Завели много знакомств, некоторые из них могут оказаться нам полезными.

Пильсбери покраснел.

– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Вы хотите, чтобы какая-нибудь молодая особа проникла к нему в дом под видом… м-м… любовницы и выкрала план особняка? И эту особу должен выбрать я?

– Все верно, – кивнул Чигорин.

Стейниц положил ладонь на руку американца и заметил:

– Только не горячитесь, мой молодой друг. Если предложение Михаила, которое, кстати говоря, кажется мне вполне разумным, по какой-либо причине вас не устраивает, вам достаточно…

– Я не против, – сказал Пильсбери. – И готов заняться этим немедленно. Вы, конечно, узнали, где живет этот Белкин?

– Конечно, – ответил Чигорин.

Стейниц кашлянул в кулак и с сомнением произнес:

– А вы уверены, что он хранит план особняка Бостанжогло? Возможно, он его уже давно выбросил. Или отдал хозяину особняка.

– Я навел справки, – ответил Чигорин. – Белкин к каждому новому клиенту приходит с кипой бумаг. Все это – планы зданий, которые он проектировал. К тому же этот тип очень бережлив. Он никогда и ничего не выбрасывает.

– В таком случае я достану вам этот план, – сказал Пильсбери.

– Отлично! – воскликнул Чигорин. – Если я сейчас не выпью водки, я умру. Не хотите присоединиться?

– Я за, – сказал Стейниц.

– Я тоже, – кивнул Пильсбери.

– Эй, малый! – окликнул Чигорин официанта во фраке и фартуке. – Водки нам! И чего-нибудь закусить! Мы празднуем победу в сражении!

– Сражение, однако, еще не началось, – напомнил Пильсбери.

Чигорин вскинул брови:

– Три умных головы против армии идиотов! И вы хотите сказать, что мы их не одолеем?

Стейниц посмотрел на облачко дыма, вылетающее из трубки американца, и сказал:

– Не знаю, как насчет вас, Гарри, но в меня слова Михаила вселяют уверенность.

– В меня тоже, – ответил Пильсбери и кисло улыбнулся.