Мсье Гурджиев

Пятница, 1 декабря 1922 г.

Дорогой Богги!

Я набросилась на эти десять книг, как собака на кость, Даже не поблагодарив Вас в последнем письме. Я Вам очень за них признательна. Принимаю их с радостью, несмотря на мое намерение (да, поверьте) Вам их вернуть. Читали ли Вы Л.М.? Мне было бы интересно это знать. «Дом на обочине» напомнил мне «Розовый куст», в них есть что-то общее. Надеюсь, Вы хорошо устроились. Думаю, Вы не захотите взять Л.М. в качестве горничной или садовницы? Не думаю, что Салливан сможет быть Вам полезен в этих делах. Но, быть может, я несправедлива?

По поводу Рождества. Буду совершенно откровенна. По многим причинам я бы хотела, чтобы мы не виделись до весны. Выслушайте мои доводы, прежде чем меня винить. Во-первых, гостиницы в Фонтенбло закрыты во всяком случае, приличные. В настоящий момент Вы не можете находиться в Аббатстве в качестве гостя, работы здесь еще не доведены до конца. Вы бы все это возненавидели. Нет, я должна быть осторожной. Я еще не спрашивала Гурджиева, можете ли Вы приехать. Вполне возможно, что он и даст согласие. Но я не представляю, чем здесь можно заняться постороннему человеку. Сейчас зима. Выйти невозможно. Сидеть целый день в комнате тоже немыслимо. Едим мы все время в разные часы, иногда завтракаем в четыре часа дня, обедаем в девять вечера, и все в таком роде.

Но главная причина в другом. На данный момент в моем физическом состоянии мало ощутимых изменений. Я по-прежнему задыхаюсь, кашляю, медленно поднимаюсь по лестнице, приходится время от времени останавливаться и т. д. Разница в том, что здесь я постоянно совершаю над собой усилия, веду совсем другую жизнь. Но пока я не могу эту жизнь разделить ни с кем. Вы не сможете жить со мной в коровнике или в кухне, где ютятся еще семь-восемь человек. Мы не созрели для этого. Мы просто окажемся в ложной ситуации, вот и все. И потом, когда я только приехала, у меня была роскошная комната и множество удобств, без которых я теперь обхожусь в моей маленькой, простой, но очень теплой каморке. Она такая крошечная, что вдвоем нам там не поместиться. Если быть еще откровеннее, должна сказать, и это абсолютно искренне, что не хочу Вас видеть, пока не окрепну. Я не могу Вас видеть, пока прежняя Виг не исчезнет. Ассоциации, воспоминания были бы слишком тяжелы для меня сейчас. Я должна совершенствоваться одна. Поэтому нам не надо видеться до весны. Если Вам это кажется эгоистичным, тем хуже. Я чувствую, что это не эгоизм, а необходимость. Если Вы этого не понимаете, дорогой, прошу Вас сказать мне об этом. Я не так сильно страдаю от холода, как в другие зимы. Здесь часто светит солнце, а к тому же я только что купила за двадцать три франка очень хорошие ботинки на войлоке. Вот и все на сей раз. Надеюсь, Вы меня поймете и это письмо не причинит Вам боли, милый.

Всегда Ваша Виг