Мсье Гурджиев

Сотоварищи вызывали во мне противоречивое чувство. Вопреки утверждению Успенского познаний в психологии и философии они не обнаружили. Ну что ж, я успокаивал себя тем, что пока все они машины, поэтому и делают все «машинально». Что за разница, более совершенна машина или менее? И все-таки до конца я так и не избавился от сомнений. Они просто не могли не возникать, когда мне случалось прислушаться к беспрерывной болтовне иных дам, которые вели между собой уж чересчур «машинизированные» беседы. Но особенно пристально я приглядывался к врачам. Их было двое. Один из них смахивал на самодовольного козла. И я никак не мог поверить, что данная личность способна «пробудиться», достичь высших духовных состояний. Второй, огромного роста, с проницательным взором и монгольскими чертами лица, производил впечатление гениальности. Впоследствии мне пришлось убедиться и в его проницательности, и в его гениальности. Кроме них группа состояла из русских, армян, поляков, грузин, был даже один сириец. Также один русский барон с супругой и некто, именовавший себя офицером царской гвардии. Ныне он стал парижским шофером и немало преуспел на новом поприще. Повторяю, что о сотоварищах, как и о работе, у меня сложилось противоречивое мнение. Однако я постоянно себе твердил: выбор сделан, мое место здесь.

Наконец Гурджиев учредил «Институт» и приобрел подходящее здание замок в окрестностях Фонтенбло с огромным парком и чуть не ста гектарами леса, получивший название «Аббатство Нижних Лож». Раньше он принадлежал г-же Лабори, вдове г-на Лабори, адвоката Дрейфуса. Хотя в замке с начала войны никто не жил, в нем везде, за исключением служб, сохранилась мебель. Парк одичал. Четверо русских храбрецов и двое англичан, включая меня, поехали туда пораньше, чтобы все подготовить к приезду остальных. Поехала с нами и г-жа Успенская, взявшая на себя обязанности поварихи. Мы должны были прибраться в этом замке с привидениями, придать хотя бы чуть более пристойный вид его руинам. Мы расчистили сплошь заросшие сорняками аллеи, отмыли огромные рамы главной оранжереи, которой предстояло стать мастерской. Старались изо всех сил. Наконец приехала основная группа в сопровождении толпы новообращенных: все англичане. С одним из них, г-ном Ореджем, покойным издателем журнала «Ныо эйдж», мне пришлось делить спальню. Помещалась она в службах, куда определяли учеников, намеревавшихся задержаться в замке. Лучшие же спальни, предназначенные для почетных гостей, находились в части замка, прозванной «Риц», разумеется, теми, кто не принадлежал к их числу.

Гурджиев мгновенно развил бурную деятельность. Крепкий каменный дом тут же превратился в русскую баню, для чего пришлось углубить пол на десять футов и сделать его водонепроницаемым. Баком для воды послужила старая цистерна. Раз и превосходная умывальня готова. При деятельном участии самого Гурджиева, который почти в одиночку выложил пол плитами. Но это, если можно так выразиться, гарнир. Основное блюдо постройка помещения для занятий. Участок, где располагался средней руки аэродром, пришлось разровнять, используя только кирки и лопаты. Адская работа. Потом поставили на попа рухнувший каркас бывшего ангара. К счастью, обошлось без несчастных случаев. Степы мы обшили снаружи и изнутри, пустое пространство между ними заполнили сухими листьями, а потом покрыли их тем самым веществом, из которого древние иудеи делали кирпичи: они перемешивали глину с мелко нарезанной соломой. Всего и осталось разжечь печи стены тут же высохли и затвердели. Крышу покрыли просмоленным войлоком, прибив его деревянными рейками. Половину нижней части здания занимали окна. Когда стекла были вставлены, мы разукрасили их разнообразными узорами и рисунками, что создавало удивительный световой эффект. Земляной пол утрамбовали катками. А когда он подсох от жара печей, его устелили матами и уже на них развернули роскошные ковры. Стены обили восточными тканями. Соорудили сцену, собственно, обычную эстраду. По стенам в два ряда расставили кожаные кресла с подушечками на сиденьях. Первый ряд для учеников, второй для гостей. Между ними низенький барьерчик, нечто вроде магического круга, и узкий проход.

Я так подробно описываю данное сооружение, чтобы вы представили, как нам пришлось потрудиться, и что именно это был за труд. Использовались самые простые материалы, а значит, постоянно приходилось что-то выдумывать. От каждого требовалась исключительная изобретательность, а подчас и не меньшее терпение, так как большинство работ были невыносимо тягучими.