– Черт возьми!.. Чтобы дать вам верный ответ, мне придется сходить в канцелярию, господин следователь. Впрочем… Подождите… Вон тот надзиратель, маленький, который стоит под портиком, сможет прояснить ситуацию… Эй! Ферро!.. – крикнул директор тюрьмы.
Надзиратель Ферро подбежал.
– Не знаешь ли, – спросил директор тюрьмы, – не приходил ли вчера кто-нибудь к Шюпену?
– Да, сударь, приходил. Я сам отводил посетителя в переговорную.
Господин Семюлле довольно улыбнулся. Эти слова рассеивали все его подозрения.
– А его посещал, – живо поинтересовался Лекок, – крупный мужчина, не так ли? Краснолицый, курносый…
– Прошу прощения, сударь, но это была женщина, его тетушка, как он мне сказал.
Следователь и молодой полицейский вскрикнули от изумления и одновременно спросили:
– Как она выглядела?
– Маленькая, – ответил надзиратель, – пухленькая, белокурая, с виду славная женщина, явно не богачка…
– Уж не одна ли из наших беглянок? – вслух спросил себя Лекок.
Жевроль громко расхохотался:
– Еще одна русская княгиня, – сказал он.
Но следователю явно не понравилась подобная шутка.
– Вы переходите все границы, господин полицейский, – строго сказал он. – Вы забываете, что шутки, которые вы отпускаете в адрес своего товарища, касаются и меня!
Генерал понял, что зашел слишком далеко. Бросив на Лекока желчный взгляд, он рассыпался в извинениях. Но господин Семюлле, казалось, его не слышал. Он попрощался с директором тюрьмы и жестом велел молодому полицейскому следовать за ним.
– Отправляйтесь в префектуру, – сказал он, – и узнайте, под каким предлогом эта женщина получила карточку, позволившую ей увидеться с Политом Шюпеном.
Глава XXIX
Оставшись один, господин Семюлле по привычке отправился в свой кабинет. Все его помыслы были заняты «делом». Он, воплощение самой вежливости, забывал отвечать на приветствия встречающихся ему по дороге знакомых, настолько был погружен в свои размышления.
Как он до сих пор действовал? На ощупь. По капризу событий он бросался делать то, что было самым срочным. Или, по крайней мере, казалось самым срочным. Подобно человеку, блуждающему в потемках, он бежал наугад, не разбирая дороги, устремляясь к тому, что издалека казалось ему светом.
Но при таком беге силы быстро иссякают. Следователь понимал это и осознавал, что надо непременно разработать план. Он не сумел взять крепость с ходу, поскольку был вынужден следовать методичным правилам затяжной осады.
Сейчас он торопился, поскольку знал, что теряет драгоценные часы. Он понимал, что время работало против него, что расследование преступления становилось все более трудным по мере того, как он отдалялся от момента его совершения.
Но сколько ему еще предстояло сделать! Разве он не должен был показать трупы жертв убийце, вдове Шюпен и Политу? Подобные «очные ставки» были весьма полезными и давали непредсказуемые результаты.
Убийца Левер наверняка был бы оправдан за отсутствием убедительных доказательств. Однако, увидев жертву, он изменился в лице и утратил свою былую уверенность. Одного вопроса, заданного в упор, оказалось достаточно, чтобы вырвать у него признание в совершении преступления.
Господину Семюлле предстояло допросить и других свидетелей: кучера Папийона, консьержку в доме на Бургундской улице, куда на минутку забежали обе женщины, наконец, госпожу Мильнер, хозяйку гостиницы «Мариенбург».
Точно так же требовалось как можно скорее расспросить людей, живущих в квартале, где расположено кабаре «Ясный перец», приятелей Полита и устроителей бала в «Радуге», в которой жертва и убийца провели часть вечера.
Разумеется, нельзя было надеяться, что эти свидетели помогут полностью прояснить дело. Одни не знали фактов, у других были веские причины извратить их в своих корыстных интересах. Однако каждый из свидетелей должен был высказать предположение, сказать что-либо, сформулировать мнение, предложить свою сказочную версию.
Именно в такие моменты проявлялся гений следователя, привыкшего сопоставлять самые противоречивые ответы, умевшего добыть из нагромождения лжи нечто среднее, похожее на правду.
Гоге, улыбающийся секретарь, заканчивал по распоряжению следователя выписывать добрый десяток повесток, когда в кабинет вошел Лекок:
– Ну?.. – воскликнул следователь.
Действительно, все вопросы были лишними. Результаты поисков читались по лицу молодого полицейского.
– Ничего, – ответил он, – по-прежнему ничего.
– Как?! Они не знают, кому выдали карточку для свидания с Политом Шюпеном в тюрьме?
– Прошу прощения, господин следователь. Они это слишком хорошо знают. А у нас есть новое доказательство адской изворотливости сообщника, умеющего использовать любые обстоятельства. Карточка, которой воспользовались вчера, выписана на имя сестры вдовы Шюпен, Розы-Аделаиды Питар, торговки зеленью на Монмартре. Эта карточка была выдана восемь дней назад по ходатайству, на котором есть приписка, сделанная комиссаром полиции. В этой заявке говорится, что Розе Питар необходимо встретиться с сестрой для решения семейного дела.
Следователь был до того изумлен, что его лицо приняло комичное выражение.