Мщение (СИ)

— Жизнь сама по себе противная, не находишь? Кто-то притворяется, а кто-то унижается. Главное, какова цена вопроса, — она оскалилась, — я получила хорошую награду за терпение, а все морализаторские вещи предпочитаю оставлять на совесть обществу. Оно-то любит перемолоть косточки.

«Кто-то притворяется…» — пронеслось эхом в голове, но об этом не хотелось думать. Между ними разыгрывалась шахматная партия, и пора было делать ход, который переломит ее стратегию.

Альбус, понизив голос, наклонился к ней ближе, и, не отрывая взгляда, произнес:

— А как же Сэлинджер?

Оскал будто бы сполз вниз, но не изменил своей яркости. Еще немного, и она бы расхохоталась в голос:

— А кто это?

Альбус хмыкнул, резко выпрямившись. Глупая была затея, будто бы она действительно имела причастие к его смерти…глупое…но разве не имеет оно под собой определенную долю разумности? Он еще раз внимательно посмотрел на нее, а потом, проведя рукой по волосам, отыскал глазами Лили. Ему становилось скучно, поэтому, не видя больше смысла разговаривать с Ригель, Поттер произнес, делая шутливый поклон:

— Было приятно повидаться. Надеюсь, в следующую нашу встречу я продвинусь в очереди для, — он сделал многозначительную фразу, — разговора. Только, ты уже напоролась на проблемы, связавшись с женатым, не боишься, что миссис Кроусон расцарапает тебе лицо?

— О, что ты! — она подхватила его шутливую интонацию и наигранно взмахнула рукой в знак отрицания. — Селена такая душечка, она возражать не станет.

Альбус хмыкнул. Что-то подсказывало, что ему придется вновь наткнуться на эту донельзя стервозную, но такую живую девушку. Еще раз внимательно посмотрев на нее, он развернулся и пошел к сестре, попутно рассуждая. Разговор с ней произвел на него впечатление: Ригель была искусной соблазнительницей и ловко заговаривала зубы, такая вполне могла продумать месть, но стала бы она делать это просто так, из прихоти? Не похоже. Да и у нее уже новая жертва. Кларисса Сэлинджер явно действовала на эмоциях, ее отчаянье было слишком велико.

«Нет смысла забивать голову…», — но мысли все равно продолжали лезть.

Наконец, подойдя к своей семье, Альбус смог спокойно выдохнуть. Все это время он находился в каком-то странном напряжении, будто бы выполнял какое-то сложное, но бессмысленное поручение своего начальника.

— Может, пойдем? — предложил он, чувствуя, как силы медленно оставляют его. Хотелось как можно скорее прилечь и забыться.

— Думаю, что оставаться здесь нет смысла, — хмуро проговорил отец. Он выглядел крайне озабоченным, будто решал для себя, что ему делать. Было понятно, что Гарри Поттер обдумывал, что можно предпринять, чтобы Министерство обратило внимание на мафию. И как же Альбусу хотелось встряхнуть его и сказать, что у него ни черта не выйдет, что система прогнила, и ее либо стоило уничтожить, либо возглавить. Ни то, ни другое его отец никогда не сможет сделать.

Они ушли тихо: Гарри Поттер сухо поблагодарил за приятный вечер и моментально развернулся, демонстрируя, что больше не желает ничего обсуждать. Лили тихонько вздохнула, слабо улыбнувшись на вопросительный взгляд Альбуса, а потом, когда отец отошел достаточно далеко, неожиданно спросила:

— Та, с кем ты так увлеченно говорил…не Ригель Забини часом? — ее взгляд азартно загорелся, предчувствуя что-то новенькое. Лили Поттер была падка на сплетни и придания, что вызывало у Альбуса умиление.

— Она… — он помедлил, — а ты-то откуда ее знаешь?

— Да о чем ты? — Лили удивленно взглянула на него исподлобья, — ее знал весь Хогвартс.

— Мерлин… — усмехнувшись. Неужели только он все то время не интересовался ею и никак не пересекался?

Он взглянул на черную гладь неба. Оно было беззвездным и каким-то безразличным, ему не было дела до всех мирских проблем и глупых происшествий, небо величественно возвышалось и будто бы снисходительно улыбалось, говоря: «Вы должны быть благодарны, что я не обрушилось на вас». На душе тотчас стало спокойнее, а сердце перестало быстро-быстро биться. Пред небосводом не надо притворяться, ему можно показать свое истинное лицо.

— Что со Скорпиусом? — задумчиво спросил Альбус. От его глаз не укрылось, что Лили выглядела очень печальной, а ее веселье было чрезмерно фальшивым. Она всегда так делала: прятала истинные эмоции и постоянно улыбалась, думая, что только этим может одурачить всех.

— Что? — ее плечики непроизвольно дернулись, а улыбка на мгновение погасла, обнажив душу, которая пребывала в хаосе.

— Выкладывай.

Ветерок мягко касался кожи, почти невесомо. В нем было столько жизни, столько искренности, что впору было учиться у него.

— У него смотрины завтра, — голос был непроницаем, и только один уголок спустился вниз, — невеста и все дела.

Альбус наблюдал, как ее улыбка отслаивается, крошится; как за одним уголком пополз и второй, а глаза стали будто бы стеклянными. Глупая Лили, даже зная все наперед…она все равно продолжает разочаровываться и испытывать боль. И ведь не бросит его, ни за что не оставит, пока он сам не захлопнет окончательно дверь.