Мщение (СИ)

Когда они завернули на безлюдный переулок и трансгрессировали, Альбус неловко покосился на отца, не зная, как начать разговор. Рядом с ним он всегда робел и чувствовал себя полным кретином, ведь, что не говори, это был кумир его детства — трудно было не испытывать пред ним благоговение.

Откашлявшись, он, поборов внутреннюю неуверенность, безразлично бросил, контролируя каждую интонацию собственного голоса:

— Как обстоят дела с поимкой Черных Капюшонов?

Лицо Гарри болезненно сморщилось, а потом приобрело совсем усталый вид. Это была больная тема, которую при обычных обстоятельствах Альбус бы никогда не затронул.

— Меня пытаются заставить прикрыть дело, — спокойно и сухо ответил он. С годами в нем поубавилось эмоций, отчего в глазах общественности он действительно выглядел, как герой. — Потому что я, кажется, вышел на одного из членов этой организации. А он, надо сказать, очень видная фишка. Но меня будет не так легко остановить. Я не сдамся, — он улыбнулся.

Внутри все в нетерпении сжалось, и Альбус ожидал, что за этими словами что-то последует, но Гарри Поттер не отвечал ничего, лишь весело ухмыляясь и отстраненно посматривая куда-то в сторону. Раздраженно передернув плечом, он решался, сказать или нет, а потом, медленно растягивая гласные, произнес безразлично, как бы невзначай:

— Случаем, не мистер Сэлинджер-старший?

Его отец резко остановился, и Альбус заметил это не сразу, продолжая идти вперед. Когда же до него дошло, что произошло, он, отсчитав секунд десять, полуразвернулся, вопросительно подняв бровь. «Что ж, видимо, угадал», — подумал он удовлетворенно.

— Тебе что-то известно?

— Пока точно не уверен, — накинув на себя маску задумчивости, проговорил Альбус, не отрывая глаз от отца, который, нахмурившись, также внимательно смотрел на него. Между ними повисла пауза, и Альбус подумал, что не будь у него прекрасного барьера, то отец бы давно пролез в его мысли. В конце концов, Гарри Поттера было не остановить, если ему что-то нужно, и в этом они были схожи.

Но Альбус больше не был маленьким ребенком, который с восхищением смотрел на своего отца и не прятал собственных мыслей. За прожитые годы пришлось расплачиваться скрытностью и враждебностью, на что, если быть до конца честным, было уже плевать. Все, что представляло перед ним ценность, было игрой лицемерия: искренностью его уже давно было не удивить, да и она не стоила много.

— Что ж, пойдем, — медленно произнес отец, неотрывно смотря прямо в душу. Мерлин, ему, видимо, все еще казалось, что у него есть хоть какое-то влияние на собственного сына, и, если бы не столь серьезная ситуация, Альбус бы расхохотался в голос. В такие годы наивность была просто смехотворной.

Они расстались у лифта; Гарри пошел в главный штаб, а Альбус в смотровую под номером шесть, где уже должно было происходить слушанье. Ему было плевать на Клариссу, право, навряд ли она могла что-то новое рассказать, а Ригель…она должна была прийти позже, и вот ее-то он и ждал с непривычным волнением. Альбус чертовски сильно хотел увидеть ее: эту уверенную походку, слащавую улыбку и взгляд, который выслеживал жертву. Никого так сильно он еще не ожидал, и никто так сильно не западал в его душу. Это было необычное чувство, которое он не понимал, но, в общем-то, Альбусу это было и не нужно. Ему не хотелось проделывать огромный путь к понимаю себя, он предпочитал прятать свои истинные эмоции с каждым разом все глубже, чтобы потом окончательно подавить.

Дойдя наконец до аудитории, Альбус, нацепив на себя виноватый вид, тихо скрипнул дверью и зашел. На него тотчас были устремлены взгляды всех находящихся в комнате, — мистера Джонаса и еще одного аврора — и Поттер был вынужден понурить голову и тихо извиниться. Терять репутацию он не хотел, потому что успешно ей пользовался.

—…то есть, вы по-прежнему утверждаете, что ваш муж умер не случайной смертью? — вопрошал помощник Джонаса, находясь за стеклянным куполом. Помимо него и Клариссы Сэлинджер больше никого не было, так как свидетелей по этому делу просто нет. «И не будет…», — подумал Альбус, усмехнувшись, вглядываясь в такую знакомую женщину. В ней, право, ничего не изменилось: она была все такой же нервной, что проявлялось в постоянном передергивании колена, но только ее выцветшие глаза были наполнены какой-то одержимостью и напористостью, что так портило и без того несимпатичное лицо.

— Именно, — уверенно проговорила она, и у нее сбилось дыхание. Непроизвольно положив руку на грудь, Кларисса опасливо проговорила. — Ригель хотела отомстить мне за то, что я не помогла ей…ее родители…они умерли, понимаете? А мы с ее матерью были…хорошими знакомыми…

— Не врите, мадам, — резко и строго перебил ее аврор. — Нам прекрасно известно, что вы родственники.

У Клариссы немного перекосило лицо. Такая жалкая, она цеплялась за свою аляпистую блузу, а в ее зеленых глазах с каждым мгновением разгоралось пламя. Перекинув ногу на ногу, Альбус насмешливо вскинул одну бровь: становилось интересно.