Мщение справедливо

– Как, черт возьми, ты проходишь в закрытое учреждение? – сказал Гуров, так как сказать больше ему в принципе было нечего.

– Ты звал меня? Чай гони… Нехорошо, пугаешь маленьких девочек. – Татьяна подошла, поцеловала Гурова в щеку, села за стол Крячко. – Ну и стулья у вас, колготок не напасешься. – Неожиданно сощурив и без того узкие глаза, Татьяна спросила: – Это меня ты ведьмой назвал?

– Значит, дочка разыскала тебя. Молодец.

– Она позвонила диспетчеру и сказала, что у меня квартира горит. Когда меня нашли и я позвонила домой, эта чертовка заявила, что если я не объявлюсь, то ты застрелишься. А так как о пожаре уже было сказано, дали разъездную машину. Короче, Гуров, что случилось?

Он коротко объяснил ситуацию. Мол, имеется муж и жена. Он помощник Президента. Она – жена помощника, держит супруга мертвой хваткой, а он крайне нужен в единственном числе.

Задав несколько наводящих вопросов и, с точки зрения Гурова, получив нулевую информацию, Татьяна довольно кивнула и подвинула телефон.

– Здравствуйте, как я рада, что застала вас, – сказала Татьяна деловым и одновременно медовым голосом. – Я говорю с супругой помощника Президента?

– Да, а вы кто будете? – послышалось в трубке.

– Центральное телевидение, режиссер Ташкова.

– Очень приятно. – Голос Вероники сильно помягчел. – Да, я супруга Юрия Олеговича, меня зовут Вероника Андреевна.

– Вероника Андреевна, – повторила Татьяна медленно, как бы пробуя имя на язык. – Неплохо, хотя… Впрочем, это потом. Вероника Андреевна, вкратце, я хочу создать портреты людей из окружения Президента, в частности жен этих людей. Надо сказать, у меня не очень получается…

– Неудивительно, – вставила Вероника. – А к кому вы обращались?

– К моему удивлению, жены наших лидеров скованно держатся, обладают небольшим словарным запасом…

– Предупреждаю, я тоже не Уильям Шекспир, – рассмеялась Вероника.

Татьяна поддержала ее и сказала:

– Вы знакомы с Шекспиром, и это уже прекрасно! Вы знаете его имя – великолепно! Вы не могли бы приехать на студию и попробоваться?

– Когда?

– Сейчас, естественно.

– Но я не в форме…

– Пустяки, Вероника Андреевна. У нас работают профессионалы, вас причешут, подберут блузочку и нужный макияж.

Предложение было более чем соблазнительным, но Вероника вспомнила сегодняшний день, взглянула на дверь в кабинет мужа и простонала:

– Никак не могу, дикая мигрень. Давайте договоримся на завтра.

Гуров, слушавший разговор по параллельному телефону, отрицательно покачал головой.

– Вероника, мы с вами уже почти родственные души. Но телевидение есть телевидение, сейчас или никогда. А мигрень, простите, попахивает нафталином, сегодня говорят: голова раскалывается. А это мы поправим.

– Ну, хорошо, – засмеялась Вероника. – Только я приду с мужем.

– Ни в коем случае. Его присутствие будет вам мешать.

И тут в Веронике появился червячок сомнения:

– Дайте ваш номер, я вам перезвоню.

– Записывайте.

Гуров схватился за голову, первые три цифры МВД были всем хорошо известны, а телевидение совсем в другом районе Москвы. Татьяна мазнула рукой и покрутила пальцем у виска.

– Да, я слушаю, – сказала Вероника.

Татьяна продиктовала номер диспетчерской, сказала, чтобы спрашивали режиссера Ташкову.

– Вам скажут, что у меня дома пожар, так дома в порядке, я бегаю по студии, выбиваю просмотровый зал. Пропуск я вам закажу, приезжайте. Дежурный на контроле будет знать, где я в данный момент. – Татьяна положила трубку, взглянула на Гурова. – Думаешь, только у тебя запарки и кризисы?

Гуров проследил, как мадам Ждан прыгнула в машину и умчалась на телевидение, был невежлив с вахтером, который хотел выяснить, в какую квартиру направляется «посторонний».

– Я не сомневался, что ты вернешься… – Ждан открыл Гурову дверь, последние слова у хозяина не получились.

– Я не грабитель! – Гуров втолкнул Ждана в квартиру, достал удостоверение. – Полковник Гуров. Нас сегодня грубо прервали, а мне нужно продолжить разговор.

Юрий Олегович Ждан походил на ученого, каким его изображали в наших картинах 30—40-х годов: очки, спадающие на лоб волосы, раскоординированные движения, смущенная улыбка. Гуров прошел за хозяином в кабинет, закрыл за собой дверь, спросил:

– В квартире никого нет?

– Я ничего не скажу! – Ждан сел за стол, скрестил рук.

– Вообще ничего? А «здравствуйте»? – улыбнулся Гуров.

– Вы ворвались…

– Простите, Юрий Олегович, я не ворвался, а вошел. Вы мне звонили, хотели сообщить нечто важное, но нас разъединили. – Гуров осмотрел кабинет, увидел на стене огромный портрет красивой женщины с полуобнаженной грудью и злыми глазами.

– Ваша жена? Очаровательная женщина… Так что вы хотели мне сказать и не успели? Вы начали говорить, что получили странное письмо.

Это была дешевая уловка, ни о каком письме Ждан сказать не успел.

– Простите – нервы, – пробормотал Ждан. – Тяжелый день да еще простуда. – Он неестественно кашлянул.

– Какое письмо вы получили? – повторил Гуров, прекрасно зная подобную категорию людей, способных вывалить все сразу или упереться и отрицать очевидное.