Мстерский летописец

И если в Александре Кузьмиче отказ академии вызвал бурю протеста и злобы, то Ивана Александровича — придавил. В смятении он писал Тихонравову: «Позвольте принести Вам мою искреннюю душевную благодарность за Ваше доброе ко мне внимание; перо мое слабо и не может передать тех сердечных чувств, которыми наполнена душа моя…»

Только Тихонравов был к нему по-настоящему добр и — без сословных церемоний. Но и ему Иван Александрович начал было письмо витиевато, уничижительно, как писал обычно знатным особам. Но вовремя спохватился, понял, что такое обращение может и обидеть Константина Никитича, относившегося к нему дружески.

И, отказавшись от высокого стиля, Голышев писал Тихонравову, что, занимаясь исследованием иконописи во Мстёре и Холуе, он собрал коллекцию икон, не заинтересует ли она комитет.

Потом Иван Александрович сообщал, что давно приметил по пути в Холуй из Мстёры любопытную часовню Николая Чудотворца, что даже Безобразов заметил ее, проезжая, и упомянул в своих путевых заметках. Так не надо ли описать ее поподробнее и сделать рисунок?

Но никакие дела и заботы не могли отвлечь Ивана Александровича. Он запил. Раз зимой возвращался из Владимира в таком состоянии, что не помнил, как доехал, лошадь сама нашла дом. Александр Кузьмич неистовствовал, пьяного сына и бивал, усугубляя тем его отчаянье.

Выходила сбившегося с пути мужа Авдотья Ивановна.

— Вино уму не товарищ, — уговаривала она Ивана Александровича, — загубишь свой талант.

Авдотья Ивановна была мужу и другом, и нянькой, и доброй женой. Вместе искали выход и из этого положения.

Весна 1864 года началась рано. В ночь с восемнадцатого на двадцатое апреля тронулся лед на Клязьме. Любуясь разливом, Голышев вез на заседание статистического комитета коллекцию крупных раковин, найденных на берегах Тезы под Холуем. Опять на заседании было определено: «Голышева благодарить, а раковины сдать в музей комитета». На осеннее заседание Иван Александрович привез для музея двадцать икон, целую коллекцию, отражающую большое разнообразие их, писанных во Мстёре и Холуе. Любопытство вызвали иконы огромное, а Иван Александрович пояснял коллегам:

— Вот это — полномерная, а это — маломерок, эта же — десятерик, всего десять вершков в длину. Где одно лицо — называется — одиночка, со многими лицами — людница, а здеся, видите, в три ряда, крестообразно, клетками, мученики и угодники, так эта трелядницей зовется…

— Вам обязательно надо книгу об иконах написать, — говорили и Тихонравов, и председательствующий на заседании губернатор.

— Я уже написал, вот, — стесняясь, сказал Иван Александрович и протянул Тихонравову рукопись. — Это о Мстёре. Есть там и про иконописание наше.

— Ну, молчальник, ну, молодец! — хвалили его, а в протоколе записали: «Рукопись по рассмотрении напечатать в третьем выпуске «Трудов» статистического комитета и согласно желанию Голышева для него 1200 экземпляров, с покрытием материальных расходов, без оплаты за набор».

Несколько лет работал Голышев над книгой о Мстёре. Начал сразу после давней встречи с Борисовым, когда тот подарил ему свое описание Шуи. Иван тогда залпом прочитал ту книжонку и решил, что, пожалуй, и впрямь можно вот так же рассказать о Мстёре. Но, берясь за эту работу, он не представлял, какой она окажется сложной.

А работать Ивану Александровичу становилось все тяжелее. Александр Кузьмич без устали враждовал с раскольниками, волей-неволей втягивал в распри и сына. Искренне, без ханжества, преданный царю, отечеству и православию, жаждущий деятельности во имя своих идеалов, волостной старшина Голышев не только строго и точно исполнял старшинские обязанности, но постоянно проявлял инициативу, вовлекая в свои затеи всех слободчан, особенно старательно раскольников, так что «вовлечения» часто оборачивались просто насилием.

В 1863 году в Варшаве началось польское восстание. Восставшие неожиданно напали на русские казармы и перебили спящих безоружных русских солдат. Восстание захватило Западную Белоруссию, Литву.

Александр Кузьмич, возмущенный действиями бунтовщиков, усадил сына писать «адрес» царю: «Слобода Мстёра, глубоко тронутая бесчеловечными действиями мятежников России, поспешила заявить свою преданность Августейшему монарху…»

Старшина собрал волостной сход, принес в Правление икону св. Александра Невского, объявил, что хочет препроводить ее вместе с «адресом» императору, и предложил подписать «адрес» и собрать деньги в пользу раненных в царстве Польском русских воинов, и сам сделал первый взнос. — '

Слободчане не спешили раскошеливаться, особенно раскольники.

На следующий день по указанию старшины в Богоявленском храме устроили торжественную литургию, присутствовать на которой Александр Кузьмич «нарядил» всем мстерянам.

Три дня он загонял в свой дом слободчан для подписи «адреса» и сдачи денег в пользу раненых, а сыну велел «описать» в газете об «адресе» и торжествах.

Иван Александрович написал об этом статью, а потом еще, по настоянию отца, сделал и отдельный ее оттиск: «Отголосок русских». Это была первая книга Ивана Александровича Голышева.