Мстерский летописец

— Костюм — наживное дело, время еще есть. Отведу завтра тебя к своему портному, сошьет. Иван Александрович привез во Владимир и жену. Авдотья Ивановна ехала только из-за театра. Заседание статистического комитета было назначено на субботу, а на воскресенье жена Тихонравова Анна Егоровна обещала купить для Голышевых билеты в театр.

Голышеву на этом заседании комитета вручили серебряную медаль «За усердие» для ношения на шее на Аннинской ленте. Потом сам Иван Александрович вручил Тихонравову для музея и библиотеки комитета привезенные книги и литографии. И в заключение Иван Александрович прочитал свою новую статью «Лубочные старинные картинки».

Заседанием было определено: всех благодарить, «в особенности изъявить искреннюю благодарность действительному члену И. А. Голышеву за безвозмездное приношение рисунков его литографии для… «Трудов» статистического комитета — 200 экземпляров», а статью о лубочных картинках, «исполненную большого интереса», опубликовать в 8-м выпуске «Трудов».

16 марта 1869 года в Москве открылся первый в России съезд археологов. Среди ста тридцати его делегатов девяносто было из Москвы и Петербурга, в основном профессиональных ученых, таких, как петербуржцы А. И. Артемьев, А. Ф. Бычков, Н. В. Калачов, москвичи Ф. И. Буслаев, И. Е. Забелин, Д. И. Иловайский, М. П. Погодин, Д. А. Ровинский, было четыре представителя губернских статистических комитетов. Из них трое — владимирцев, «из крестьянского сословия» один Голышев.

Собрался съезд в залах домашнего музея князя Сергея Михайловича Голицына, любезно предоставленного археологам. Заседание шло в главном зале музея, а в двух боковых и библиотеке была развернута выставка. Владимирцы тоже представили на нее «десять предметов старины» из музея статистического комитета, в том числе и дары Голышева. Его находки были и на стеллаже московского археологического общества. Голышев на съезде не отставал от Тихонравова.

— Константин Никитич, — окликнул в перерыве Тихонравова историк Погодин. Они поздоровались дружески. Тихонравов представил ученому Ивана Александровича.

— Слышал, слышал о вас, — пожал руку Голышева Погодин, а потом заговорил с Тихонравовым. — Я книгу закончил о вашем Успенском соборе. Посмотрите, батенька, вы по этой части непревзойденный знаток.

«С чувством особенной любознательности слушал я речи ученых, — вспоминал Голышев, — съезд этот мне представлялся как бы целым рядом лекций для изучающих и вообще занимающихся археологией». Он внимал каждому слову выступающих.

Уваров говорил о массовом истреблении памятников старины:

— Утраты многочисленны, такое разрушение идет быстро, и каждый год уносит с собой некоторые из тех важных памятников старины, которые пополняют пробелы в наших летописях или разъясняют нам все то, что в них недописано и недосказано… еще большая часть из них остается для нас неизвестностью и пропадает совершенно бесследно. Теперь каждый трудолюбивый ученый, снимая рисунок с памятника, описывая его историческое значение для древнего быта России, может думать, тридцать и сорок лет спустя придется спрашивать: где этот памятник? Существует ли он, или он уже совершенно разрушен?

На съезде было «определено» шесть тематических отделений. Каждый делегат волен был выбрать любое. Артлебен, например, как архитектор, сразу остановился на «Древнерусском искусстве — архитектуре». Тихонра-вову хотелось побывать на заседаниях отделения по археологическим раскопкам. Голышев пошел с ним.

Уваров, Филимонов, Иловайский и другие ученые спорили о стилях суздальских и владимирских церквей. Раньше Голышеву казалось, что он вполне разбирается в церковной архитектуре. Теперь он почувствовал, что знания его — ничтожны. Однако заметки его, представленные съезду, были под стать заметкам ученых.