Мстерский летописец

В пролетке испуганно верещала молодица. Она была взята со стороны и не знала местного обычая холостых парней — потешаться в течение первого года над новобрачными. Как ни остерегались молодые супруги, их непременно где-нибудь подлавливали. И чем тяжелее это давалось, тем слаще была потом потеха. Если парни встречали молодого мужа одного, то пропускали его сквозь строй, награждая довольно чувствительными тумаками.

Мельникова сына парни с гиканьем повалили на дровни, сами плюхнулись вслед за ним, и сани стремглав, подгоняемые большим грузом, помчались с горы к реке.

Молодуха, стоя в пролетке, вскрикнула и замерла с открытым ртом, видимо посчитав себя уже вдовой. Но тут все было рассчитано, никакого убийства не замышлялось. Одна разудалая забава.

Франтоватый, а теперь извалянный в снегу, помятый и напуганный (чего там парни еще вычудят?), новобрачный карабкался в гору обратно самостоятельно. Парни стреляли в него шутками и хохотали.

В этом и состояла потеха: сбить с молодожена спесь. Пусть он чуточку потеряет форс в глазах юной супруги.

Не спасало от потехи ни богатство, ни положение. Капиталистов, так во Мстёре называли богатых крестьян, владельцев иконописных мастерских и других промыслов, прокатывали еще с большим удовольствием, как бы уравнивая их таким образом с бедными.

Собранный развлечением народ не расходился, задерживался группами по скамейкам перед домами, а у избы Хромовых на двух лавках расселось до десятка мужиков. Там, где взрослые, там и дети, вертятся вокруг, взрослые разговоры подслушивают.

День стоял теплый, солнечный.

— На святу Николу зима прежде с гвоздем ходила, а ноне с крыш каплет, — посетовал Григорий Логинов.

— Да, теплая ноне зима. Скоро уж солноворот, а там и святки, — поддержал его сосед.

Ваня играл с мальчишками и не заметил, как тихий разговор мужиков о погоде перешел на высокие тона.

— Кому вы исповедуетесь?! — кричал мучной торговец Большаков. — Продажным попам! Один такой, исповедуя умирающего, украл у него деньги из-под подушки; другой, по пьянке, собаку окрестил. Кляузники ваши попы, крестом дерутся. Одно кумовство и взятки — ваша церковь.

Мальчишки бросили беготню и пристроились к лавкам, ожидая новую потеху.

Во Мстёре действовало несколько раскольничных сект: поморская (перекрещенцы), нетовская (Спасово согласие) и смешанная. Свое объединение имели единоверцы, ближе всех стоящие к православию.

Жили православные и раскольники домами вперемежку и нередко, собравшись вот так, по-соседски, или где на базаре, говоря на какие-то житейские, общие темы, незаметно переходили на религиозные, и тогда, как сейчас, разгорались горячие споры, которые, бывало, заканчивались и драками.

— Да уж, ноне царство небесное трудно получить, — говорил семидесятилетний старик-раскольник, — и помучиться-то за Христа нельзя: все на деньгу пошло.

— А вы, фанатики-изуверы, — возражал православный, — других не любите и себя гробите. Вона в Нижегородской губернии тридцать пять нетовцев головы друг другу поотрубали.

Раскольники за словом в карман не лезли, фактиков против официальной церкви у них было предостаточно, приговорок старинных и присказок — полный запас.

— Вам попов поставляют токмо за деньги или по сродству, а наши за мзду благодати святого духа не продают. Превратили ваши попы служение богу в доходное ремесло, алтарем торгуют.

Он был прав. Священники официальной церкви боролись меж собой за приход с раскольниками: чем больше раскольников, тем больше доход. Государство требовало, чтобы раскольники ходили к исповеди, крестили детей и венчались в церкви. Это было против их веры. И чтобы не нарушать своих обетов и не ссориться с властями, раскольники за деньги выкупали у священников справки, что были у исповеди. Даже заочно такие справки выдавались, только плата за них была повыше.

— У вас больно верущи, — не сдавались православные. — Вон в Городце одна девка Фекла совратила в раскол двенадцать мужиков, чай, не верой совращала…

— Дак в Костромской губернии, — поддержал его другой православный, — раскольники-купидоны на сходбищах нагие сидят.

— У монтан так и вовсе свальный грех, — поддержал его третий.

— Ента как же?

— Пляшут, пляшут, а потом…

— Царствие небесное!

— Это не наши, — спокойно возразил спасовец Янцов.

— Ваши не ваши, в ваших толках сам черт не разберется.

Янцов отшатнулся. «Черт» у них было запретным словом. Православные, действительно, совсем не разбирались в многочисленных толках и сектах раскольников. О сути же учений и сами приверженцы сект частенько мало что знали, придерживаясь только ритуалов.

Молодые мстёрские поморцы, дети богатых раскольников, и обычаи не всегда соблюдали, одевались по журнальным картинкам, что считалось у поморцев греховным, и ездили на балы, а это было грешнее, чем в православную церковь сходить.

Кто-то придерживался раскола из-за торгово-промышленных связей, а связи у раскольников были по всей стране, и довольно крепкие. Некоторые молодые люди, состоя в расколе, говорили просто: «Как родители жили, так и нас благословили», — порой механически совершали согласные этой вере таинства.